Ксения Смыслова - Somewhere

Таэнн сражался с доской.

– Дай-ка я! – неожиданно резко сказала Амелия, – Подвинься!

И она встала на четвереньки, погрузившись по шею в горячую воду, полную трупов пауков, и, немыслимо извернувшись, ногой врезала по крышке. Доски взорвались щепой, и образовалось отверстие, сквозь которое мог бы пролезть ребенок, но не взрослый…

Таэнн моментально схватил Эда, которому вода дошла уже до пояса, и пропихнул его в дыру. Хоббит ободрал уши и живот, но благополучно вылез наверх, оказавшись в большой полутемной комнате один на один с амбарным замком, удерживавшим его товарищей в плену. Порывшись по карманам, хоббит извлек махонькую отвертку и принялся ковыряться в замке.

– Быстрее, Эд! – донесся снизу умоляющий голос Амелии. Но хоббит и так старался изо всех сил.

Наконец, его усердие взяло верх: замок щелкнул и неохотно открылся. Эд откинул засов, и его чуть не снесло взлетевшими остатками крышки. В мгновение ока все приключенцы оказались наверху.

– Ну что ж, – сказал Таэнн, прихлопнув на себе паука и взвешивая на руке замок, – пойдем теперь поищем того поганца!

– А что мы ему можем сделать? – спросила Амелия, выжимая косу.

– Она права, – Доминга пыталась отжать на себе штаны, – он уже и так мертвый. Боюсь, его можно убить только благословенным предметом. Или пучком укропа. Ну, разумеется, если разрубить его на части, его это на время обездвижит.

– Вот я его сейчас обездвижу! – пообещал Таэнн, перекидывая замок из руки в руку.

Доминга пожала плечами, и приключенцы вышли из дома, оказавшись на знакомой улице. А прямо перед воротами стоял Такарима…

Таэнн заревел и прыгнул на него, метя замком в левый висок. Такарима поднял было руку, но неожиданно раздался пронзительный крик Амелии:

– Благословляю!!!

Такарима вздрогнул и замер, и удар элфа достиг цели во всю силу. С черепа мага слетели остатки скальпа, а сам он полетел на землю. Таэнн оказался на нем сверху и принялся молотить замком куда попало. Но это мало помогло. Такарима начал вставать.

Доминга торопливо соединила компоненты и метнула заклинание удержания. Таэнн застыл. То ли волшебница промахнулась, то ли так сработала защита Такаримы, но тот легко смахнул с себя неподвижного элфа и, ухмыляясь голым черепом, направился к Амелии и Доминге, смотрящим на него завороженно, как кролики на удава.

И тут случилось невероятное. Такарима остановился. Вздрогнул. Рассыпался и истаял прахом.

А позади него обнаружился Эд Ноппин, бледный, взволнованный, с большим пучком укропа в руках.

– Где ты его взял, Эд? – спросила Доминга.

– В огороде, – ответил хоббит несколько невнятно, потому что на нем повисла рыдающая от пережитого страха Амелия.

Тут их слуха коснулись странные звуки. Жалобные и агрессивные одновременно. Амелия в испуге прижалась к Эду, а Доминга огляделась и поняла, что звуки эти издает забытый всеми Таэнн, все еще находящийся под действием заклятья. Доминга быстро сняла чары, и элф, растрепанный, пыльный и похожий на взъерошенного кота, присоединился к остальным. Он хлопнул Эда по плечу так, что тот чуть не упал:

– Герой!

И тут они скорее почувствовали, чем услышали, глухой шум, шедший, казалось, из-под земли. Амелия, стоявшая лицом к дому, где их держали в заточении, вдруг поняла, что тот стал гораздо ниже, чем был и … ближе. Прежде чем она успела понять, в чем дело, дом рухнул, обдав их пылью и потоком щепок. Где-то вдалеке послышался еще один удар.

– Бежим! – закричал Таэнн, локтем закрывая глаза.

Приключенцы понеслись по улице. Позади них, один за другим, рушились дома и заборы. Охнул Эд, которому доской попало по ноге, взвизгнула Амелия, которой отлетевший гвоздь вонзился в руку.

Наконец, они выбежали из деревни и, к своему великому удивлению, обнаружили прямо перед собой своих лошадей, и даже вьючного пони.

Доминга подошла к своему гнедому, похлопала его по шее и полезла в седельную сумку за травами, после чего занялась рукой Амелии и синяками Эда.

– Таэнн! – окликнула волшебница элфа, спрятавшегося за своей кобылой и что-то разглядывавшего, – Тебе помощь не нужна?

Элф в ответ буркнул что-то невнятное, так что Доминга пожала плечами и пошла переодеваться.

Таэнн же, на самом деле, решал непомерно сложную для него задачу. Он смотрел на свои мечи. Да, это точно были его мечи, под его ладони были вытерты рукояти, он знал каждую зазубринку на лезвиях. Но откуда же они могли тут взяться? Как же они могли оказаться притороченными к седлу, если он брал их с собой и их отобрал этот поганец? При мысли о Такариме Таэнн досадливо поморщился. Подозрительная была вся эта история, и его роль в ней совершенно не героическая.

В конце концов, Таэнн вознес короткую молитву Каваскъяску и решил оставить все как есть. Он приторочил мечи обратно и подошел к остальным:

– Поехали отсюда. Мне здесь не нравится.

Все обернулись и посмотрели на Глухово, точнее, на оставшиеся от него руины, выглядевшие так, как будто деревню разбомбили лет пятьдесят назад.

После чего приключенцы наскоро привели себя в относительный порядок, пришли к выводу, что поедят по дороге, сели на лошадей и направили их в сторону Нычьего Хоя, где их с победой ждал мэр с наградой.

– Укроп, значит. Мило-мило. Чья идея? – и верховный бог подозрительно сосредоточил свое внимание на Ономанте.

– А что ты имеешь против укропа? – поинтересовался бог мудрости, – Я должен был играть – я и играл. А укроп – это было единственное, что в огороде оставалось.

– Против укропа я ничего не имею. Я имею против кустарщины, – не слишком складно выразился Галат, – Ладно, квест засчитан, но такой топорной работы я больше никому не прощу! Кстати, откуда он вообще взялся, этот труп ходячий?

– Да мой он, – смутился Ономант, – Не мой, точнее, у брата попросил.

Повисла напряженная пауза. О брате Ономанта, Некроманте, в приличных кругах старались даже не упоминать.

– Позор, – тяжело вздохнул наконец Галат, – Какой позор. Ладно, играем дальше…

– Этого не может быть! – в сотый раз повторил Таэнн, теребя поводья. Конь под ним, чуя беспокойство седока, храпел и вздрагивал.

– Заткнись, а? – тихо сказала Доминга, – И без тебя тошно.

Приключенцы сидели в седлах. Перед ними была вода. Набежали тучи, и во все стороны расстилалась свинцовая гладь, слегка подернутая рябью. Где-то перекликались утки. Пахло рыбой и водорослями.

– Этого не может быть! – сказал Эд Ноппин. Все развернулись и посмотрели на него. Амелия с ядом в голосе спросила:

– Ты ничего поумнее сказать не мог?

Доминга сидела и смотрела на солнце, похожее сквозь толстый слой облаков на серебряную монету. Приходилось признать: они заблудились.