Олег Дивов - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021

Он улыбается – совсем молодой человек, темноволосый и широкоплечий, с добродушными светлыми глазами и аккуратной бородкой. Из-под небрежно накинутого халата проглядывает футболка с мультяшным монстром.

– Н-да, совпадение, – бормочет Степан. По-хорошему надо извиниться и уйти, но он почему-то остается стоять. Свет лампы слишком яркий, и кажется, что в глаза насыпали песок.

– Совсем плохо, да? – сочувственно спрашивает бородатый, и Степан неопределенно разводит руками. – Снотворные принимаете?

– Пачками… Все уже перебрал.

– И не помогает, конечно. – Бородатый кивает сам себе. – А спите, наверное, при свете.

Это не вопрос, но Степан все-таки качает головой. Вспоминает ночник в детской. Криво улыбается. Под свою кровать он все-таки не заглядывает – хоть и ошалел уже от недосыпа, но не настолько, чтобы бояться темноты.

– Телефон на зарядку на ночь ставите? – деловито спрашивает бородатый. – Лампочки на телике, на мониторе, на всяких других гаджетах светятся? И шторы, наверное, чисто для красоты?

– Штор вообще нет, – хрипло отвечает Степан, сбитый с толку напором. – Да мне свет не мешает…

– Вам кажется, что не мешает, – веско возражает бородатый. – На самом деле… Мы тут собаку съели на этом деле. На связи света и сна. Считайте, у нас тут лаборатория тьмы. – Он вдруг пронзительно, с привизгом хохочет. Это так неожиданно и не к месту, что волосы на затылке Степана шевелятся, но бородатый уже продолжает совершенно нормальным тоном: – На самом деле…

Степан осоловело кивает, уже не пытаясь вникать в горячую речь. Бородатый увлеченно бродит в дебрях физиологии, и поспеть за ним невозможно. Понятно только одно: свет Степану – злейший враг. Свет не дает ему спать, превращает каждую ночь в кошмар наяву, взбивает мозг в липкую, ни на что не годную пену. Свет…

– Простите, я вас совсем заговорил. В общем, спите в темноте – и все у вас наладится…

Степан тяжело поднимается, опираясь руками о подлокотники. И когда успел оказаться в этом кресле? Измученное тело требует если не сна, то хотя бы отдыха. Часа через три уже вставать… Неразборчиво поблагодарив, он плетется к дверям. В голове гудит, и зудит на краю сознания какой-то не дающий покоя вопрос. Степан из последних сил пытается ухватить его за хвост – и останавливается.

– Если вы тут просто сон изучаете… то есть у вас тут просто спальни и приборы, да? – Он замолкает, не зная, как спросить поаккуратнее, и в конце концов брякает: – Зачем такая секретность? Здание это, в которое никто не входит… и не знает про него никто…

Бородатый мнется.

– Н-ну-у, – мямлит он, – мы стараемся особо не светиться. – Он опять взвизгивает в приступе безумного веселья. Степан успевает пожалеть, что заговорил, но тот уже успокаивается. Откашливается. – Сами подумайте: тут же какое бабло замешано! Вот лично вы – сколько в аптеках оставили? То-то же… А тут мы такие: лечитесь бесплатно, ни таблетки не нужны, ни врачи…

Степан кивает. Не то чтобы он верит в заговоры – но в этом пустом темном здании, посреди ночи… Он слегка пожимает плечами. Спрашивает:

– Можно будет к вам еще зайти, если что?

– Не стоит… – Бородатый отводит глаза. – Сами понимаете…

– Конечно, – бормочет Степан, даже не пытаясь сообразить, что должен понимать.

Когда он выходит на улицу, над горизонтом уже светится розовая полоса, волнами излучающая душный, горячий свет. От ночи не осталось и следа, и куцее утро совсем скоро превратится в раскаленный день. Вот уж прогулялся перед сном… Он оглядывается через плечо. Вблизи здание кажется намного больше, чем с балкона, и его кирпичные стены нависают над головой. Не стоило заходить, думает Степан. Гадать было намного веселее. И черт бы с ней, с утерянной таинственностью, но почему-то ему просто неприятно быть замеченным. Засвеченным, мысленно добавляет он с нервным смешком. Мысль, что кто-то теперь знает о его проблемах со сном, вызывает неприязнь и бессмысленную тревогу. Бородатый теперь, наверное, будет рассказывать, как к нему ночью псих забрел…

Засыпая на ходу, Степан плетется прочь от здания, чувствуя, как чистые черные окна глядят ему в спину. Дремлющий разум подсовывает фантомы, превращает куст сирени – в человека, брошенный пакет – в неведомое животное, мир – в колючую ткань, сотканную из иллюзий. Бородатый точно решил, что я псих, вертится в голове. Степан цепляется за эту мысль, за дурацкий, но приемлемый страх выглядеть глупо. Лектор чертов, уговаривает он себя, облизывая пересохшие губы. Сам псих еще похлеще, тоже мне, поклонник тьмы очкастый… Не помогает. Воспаленное недосыпом воображение шепчет: бородатый вообще ни при чем. Бородатого может и вовсе не быть. Ты так долго играл с тайной этого дома. Годами развлекался, придумывая это здание. И вот ты замечен – и теперь этот дом может придумывать тебя…

В подъезде все еще прохладно, и Степан немного приходит в себя. Дожидаясь лифта, он пытается представить, куда Ира могла затолкать маски для сна, которые им когда-то вручили в самолете.

Проснувшись, Степан долго лежит с закрытыми глазами. Веки плотно прижаты маской. Степан внимательно прислушивается к тиканью механического будильника, словно пытается определить по звуку время. Он надеется заснуть снова, но постепенно понимает: не выйдет. То, что его разбудило, не исчезнет само по себе. Лежать теперь так до утра…

Он с досадой сдирает с лица маску. Если бы все было хорошо, все было правильно – он просто не заметил бы разницы. Но разница есть. Тьма, в которой он барахтается, раздраженный и сонный, не настоящая. Поддельная.

Сердито вздохнув, Степан принимается сканировать пространство. Ему даже нравится это делать. Это раньше он думал, что темнота – это страшно. Теперь он знает, что пугающей ее делает свет. Зловещий красный огонек на телевизоре. Мертвенно-синий – на мониторе. Фосфорный зеленый – от поставленного на зарядку телефона, от светящихся чисел на часах, от просвечивающих сквозь древесные кроны фар за окном… Темнота полна света, полна неверных пятен и обмана, не дающего мозгу успокоиться – если только не принять меры. Отключить все приборы. Повесить плотные, на черной подкладке шторы. Выкинуть электронные часы. Приучить наконец дочь спать в темноте – ей тоже вредны эти ночные огни, они разрушают ее так же, как разрушают его, пока не заметно, но в будущем…

Вот оно. Степан наконец находит источник света – тонкий оранжевый лучик, навязчиво лезущий из-под двери в детскую. Опять… На мгновение он стискивает челюсти. Глубоко вдыхает и выдыхает сквозь напряженные, раздутые ноздри. Трет лицо, пытаясь расслабить мышцы.

Дверь в детскую открывается с натугой, будто что-то подпирает ее изнутри. Он с недоумением смотрит на огромную плюшевую акулу, сдвинутую створкой к середине комнаты, и слабо улыбается. Ира пыталась прикрыть щель, чтобы не разбудить его. Очень мило, конечно…