Олег Дивов - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021

Клиент (то бишь я) поначалу сомневается, уместна ли за столом болтовня на загробные темы, но вскоре понимает: вполне уместна. Маргарита Марковна (так она представилась) – профессионал, какие тут могут быть церемонии!

– А хоронить с помощью телепортации еще не пробовали?

– Как это?

– Н-ну… чем копать могилы, засыпать… Взять и телепортировать гроб с покойником в землю!

– Да ну, глупости какие!

– Почему глупости?

Насмешливый взгляд сквозь крапчатую черную сеточку.

– Слушайте, вы даже не динозавр. Вы трилобит. Ни под землю, ни под воду вы ничего отправить не сможете – давление среды не позволит… И даже если бы позволило! Это же сначала нужно блямбу захоронить. На те же полтора метра. Ну и какой смысл?

Впрочем, вскоре разговор съезжает с кладбищенских мотивов на некоторые обстоятельства нашего знакомства.

– А к вам-то она чего привязалась? – недоумеваю я. – Ко мне – ладно! Видит, что я без телика… А к вам?

– А у меня телик в сумочке. Должно быть, не заметила.

– И как вам понравилась эта ее шиза?

– Насчет того, что телепортировавший остается в аду?

– Да… А на его месте возникает бес.

– Я похожа на беса?

Элементарная вежливость требует от меня признания в том, что она похожа на ангела, но как-то, знаете, язык не поворачивается. Ангел с профилем грифа? В черной вуалетке с мушками?

– Н-ну… если бы все бесы были похожи на вас, – изворачиваюсь я со всей возможной куртуазностью, – я бы не отказался очутиться в преисподней…

– И что вам мешает?

– Телика нет.

– Ну так приобретите. Мини-маркеты на каждом перекрестке…

Освещение в зальце приглушенное, поэтому бледно-золотистая вспышка, полыхнувшая в дальнем углу, кажется особенно яркой. Те посетители, которым случилось оказаться поближе к ее эпицентру, роняют ложки и вилки, принимаются протирать глаза. Взрыв возмущения:

– Что ж это за свинство такое? Предупреждать надо! Люди едят…

– На улицу выйти не мог? Хотя бы на лестницу! Додумался: прямо из-за стола…

– Да пьяный он, чего вы хотите?..

Прибежавший на шум официант связывается по сотику то ли с охраной, то ли с полицией, просит пробить номер нарушителя. Тот, выясняется, еще и не расплатился вдобавок.

– Видите ли, – дождавшись относительной тишины, доверительно сообщает мне Маргарита Марковна. – Я – католичка.

О господи! Что за день такой сегодня конфессиональный! Теперь еще и католичка!

– Так… И что?

– И все. Как я еще могла отнестись к этим ее фантазиям?

– И как же?

Отодвигает тарелку, улыбается.

– Пожалуйста. Вы, конечно, вправе сомневаться относительно меня, но мне-то самой точно известно, что я не бес. Я – это я. И я совершенно спокойна за наши с вами души… Видели цвет вспышки?

Я оглядываюсь на опустевший столик в углу.

– Он золотистый, – поясняет она.

– Та-ак…

– Он не густо-красный. Это не адское пламя, это пламя чистилища…

Сижу, не донеся вилки до рта. Чувствую себя последним идиотом.

– Каждый раз, телепортировав… – голос Маргариты Марковны внезапно обретает мечтательные, а то и мистические нотки, – …я ощущаю невероятную легкость, прилив сил, эмоциональный подъем… Как будто на исповедь сходила, и все мои грехи отпущены! Да вы и сами, наверное… Ах да! – спохватывается она. – Вы же еще ни разу…

Гляжу на нее и испытываю величайшую неловкость. Такой она мне казалась рассудительной, разумной, даже слегка циничной… И вот на́ тебе!

– Хорошо вам… – выдавливаю наконец. – Но я-то православный!

– Никакой разницы! – с чувством возражает она. – Я побывала в чистилище – вы побывали в аду… То есть не побывали еще – могли побывать! В любом случае грехи будут мгновенно искуплены… выжжены…

– Да, но цвет-то пламени – золотистый!

– Н-ну… может, он и в аду золотистый…

– Минутку! – прерываю я ее. – В аду страдания – вечные!

– Совершенно верно! Но для Всевышнего, вы ж понимаете, времени не существует. Ему ничего не стоит уместить вечность в той доле секунды, за которую мы телепортируем… Вы разом отбыли свой срок!

– Пых – и безгрешен? – не удерживаюсь я от иронии.

Собеседница внимательно на меня смотрит.

– А вы в самом деле православный? – с подозрением спрашивает она.

С обеда я тоже стараюсь не опаздывать. Сворачиваю в наш переулочек и вижу у раздвинутых дверей родной конторы небольшое скопление народа в количестве трех человек. Долговязый Станислав Казимирович и двое незнакомцев в синих робах. И что-то становится мне слегка тревожно. Кажется, обсуждают наш морально устаревший фасад.

Подхожу.

– Целиком ничего менять не будем, – раздраженно втолковывает Стас. – Просто вместо дверей ставим такую же секцию. Из такого же стекла… Остальное все как было, так и остается.

Чуяло мое сердце!

– Стас! – говорю я. – Зачем?

Он оборачивается.

– Что зачем?

Мы со Стасом не только ровесники, мы еще и друзья детства, почему я, собственно, и получил должность менеджера по продажам. Проще говоря, продавца. При Тохе и Тасе я обычно обращаюсь к боссу по имени-отчеству, но сейчас их поблизости нет, да и ситуация такая, что не до этикета.

– Но ты же видел сегодня, Стас! Единственный клиент за все утро! И он в двери вошел, в двери! Не портанулся – вошел…

– Сегодня – да, – нехотя соглашается он. – А раньше?

Тут мне возразить нечего. Да, действительно, случай и впрямь выпал довольно редкий. Обычно посетители поступают иначе: пых – и тут.

– Стас… – говорю я – и самому неприятно слышать свой собственный жалобный голос. – Ну ты же знаешь, фобия у меня на телепортацию…

– Придурь у тебя, а не фобия! – ощетинивается он, но тут же снижает голос на полтона (все-таки друзья детства). – Фобия у него… К психотерапевту обратись…

– Ну так как с фасадом решим? – вмешивается один из незнакомцев.

– Решили уже! – в сердцах рявкает на него Стас. – Фасад не трогаем. Только двери!..

Не о том я говорил с Маргаритой Марковной. Надо было вот о чем спросить: не требуется ли им какой-нибудь, скажем, гробокопатель? Хотя нет. Даже если бы и требовался! В пределах города, как я от нее узнал, все кладбища сейчас закрыты, простых смертных хоронить там запрещено. А до новых погостов можно добраться опять-таки только с помощью телепортации.

Впрочем, в их фирме еще имеется катафалк для клиентов с предрассудками, сам видел. Но ведь и шофером не устроишься, с автомобилями, напоминаю, у меня тоже отношения натянутые, машину водить не умею.

– Станислав Казимирович, – обращаюсь я в тоске к другу детства. – А двери когда убирать будем?

– Где-то через недельку…

Стало быть, времени у меня – всего ничего. Нужно ведь не просто найти работу, нужно еще, чтобы она располагалась в зоне досягаемости пешкодралом.