Елена Казакова - Проклятая статуя

Музыканты вновь заиграли, и следом за королевской четой в зал прошли подданные, и он наполнился танцующими парами. Велкан не смотрел в глаза Жаните, что бы ни рассердиться, увидев нежность во взгляде жены. Глядя по сторонам на танцующих мужчин и женщин, принц внезапно поймал себя на мысли о том, что хочет покинуть этот дом. Подведя Жаните к креслу, Велкан сказал хозяину особняка, что его ожидают государственные дела. Услышав это, Мениар нахмурилась. Зная, что она может выказать своё недовольство, принц опередил тётушку и спросил Фейкуса, где его сын.

– Он среди гостей, ваше высочество, – ответил отец Фердина.

– Я видел его, – сказал один из приближённых принца.

– Пойду и поговорю с ним, – решил сын короля, и быстро поцеловав руку Мениар, ушёл, не взглянув на жену.

Вздохнув с облегчением, он последовал за придворным, который привёл его к Фердину. Граф поклонился Велкану, и принц посмотрел на спутницу Песинга, не собираясь задерживаться в особняке. Взгляд ярких синих глаз обжёг его огнём, удивив и развеселив, ведь никто из женщин, кроме Мениар не смел так смотреть на него.

– Как поживаешь, Фердин? – спросил Велкан.

– Молюсь о вашем здоровье, – ответил сын Фейкуса.

– А твоя спутница? – задав этот вопрос, принц хотел узнать имя красивой златовласой девушки, с осуждением смотрящей на него.

– А я не молюсь за вас, – тихо сказала Тимилия, вызвав бледность на лицах придворных, стоящих поблизости.

– Отчего же, позвольте узнать? – улыбнулся Велкан.

Взглянув ему в глаза, Тия подошла ближе и произнесла:

– Стоит ли просить Творца за человека, не ценящего даров небес?

Брови принца приподнялись от удивления.

– Стоит ли мне молиться за того, кто не желает ответить добром, приняв бескрайний мир другого создания?

Лицо девушки светилось изнутри, и принц не мог и подумать о том, что бы остановить её или покарать.

– Стоит ли желать долголетия тому, кто убивает своим безразличием?

Задав эти вопросы, Тилия покачала головой и сама на них ответила:

– Нет, не стоит.

Придворные Велкана от ужаса оцепенели, а принц грустно улыбнувшись, признал:

– Вы правы и все молитвы мне достаются только за то, что я сын короля. Увы, никто здесь искренне не любит меня, кроме моей семьи, и признания и пожелания придворных я не считаю идущими от сердца. Благодарю за то, что сказали правду и позвольте быть с вами настолько же искренним. Вы очаровательны в негодовании и должны быть прекрасны в гневе. Надеюсь когда-нибудь испытать его на себе.

Поклонившись незнакомке, принц покинул особняк Фейкуса. Выйдя на лестницу, Велкан приказал одному из придворных вернуться и узнать имя девушки. Когда ему сообщили, что она племянница Кармола, принц крайне удивился, посчитав, как и Надэльиль, что их родства совсем не видно.

Фердин поражённо смотрел на Тимилию, пока она не спросила:

– Полагаете ему нельзя сказать правду, потому что он принц?

– Часто вы говорите то, о чём думаете? – не ответив, задал вопрос Песинг.

– Почти всегда.

– А мне вы лгали? – уточнил Фердин.

– В чём?

– Хоть в какой-то малости?

Тилия опустила глаза, считая недосказанность такой же ложью, но она не могла рассказать о проклятии и своём возрождении спустя почти триста лет. Поэтому, дочь Хардока, вздохнув, произнесла:

– Я не сказала вам того, чего вы не сможете понять.

– Я не глуп, – промолвил брат Эмиль, вглядываясь в её лицо.

– Этого я не говорила.

– Тогда что же останавливает вас рассказать мне всё, как Велкану? Мне кажется, вас что-то гнетёт. Вам кто-то угрожает? Вас хотят выдать замуж без вашего согласия? – вопрошал Фердин.

– Нет.

– Не верю.

– Давайте выйдем в парк, и я попытаюсь вам всё объяснить.

Когда они оказались среди тенистой аллеи, Тия сказала:

– Не стану утверждать того, что помолвка была мной горячо желанна, но она стала моим спасением и избавлением от тяжкой муки, и я благодарна тому, кто пожелал стать моим избранником. Он протянул мне руку, и жизнь влилась в меня, как спасительные тёплые солнечные лучи, обогревающие весной промёрзшую землю. Он занимает все мои мысли, и я стремлюсь, как можно быстрее объединиться с ним, так как разлука меня тяготит и пугает. Я хочу заботиться о нём, стать другом и опорой. Мечтаю открыть свою душу и, окружив теплом, подарить ему нежность моего сердца, что хранилась в нём долгие годы. Он моя жизнь, моя мечта, моё счастье и нет никого для меня на этой земле дороже него.

Замолчав, Тимилия не знала, как ещё объяснить Фердину, что чувствует к Эмирейку, избавившему её от оков смертельного сна.

– Его счастью можно позавидовать. Вы так любите его, а он вас оставил, заставив тосковать в одиночестве, – печально улыбнувшись, произнёс сын Фейкуса.

Тия не стала разуверять его, посчитав, что принимая её благодарность за любовь, потомок Радексны быстрее забудет красивую незнакомку, когда она уедет.

– Достоин ли я вашего доверия? – вдруг спросил Фердин.

– Конечно, я вам верю.

– Могу ли я узнать имя того, кто завладел вашим сердцем?

– Для чего вам оно?

– Хочу при встрече пожать ему руку и просить беречь вас и любить так же сильно, как я. Буду рад стать его другом.

Тимилия засомневалась в том, как ей стоит поступить. Не зная о ком, она говорила в первый раз, сын Фейкуса, признавшись в своих чувствах, хотел убить соперника. Теперь готов протянуть руку дружбы, но сдержит ли слово, когда узнает правду? Не обозлится ли граф оттого, что его друг так ей дорог? Как Песинг поступит? Если при встрече Фердин расскажет о ней, а Эмирейк всё отрицая, откажется от своих слов. Что если несчастный влюблённый уже позабыл, что клялся в верности статуе? Вдруг он потребует вернуть перстень? Конечно, Тилия его отдаст, но сама исчезнуть не сможет. Проклятие Январи привязало её к Мирантону на этот век, и Тия будет следовать за ним, хочет он того или нет.

Наблюдая за печалью, укрывшей чело девушки, Песинг с горечью думал о том, что Тилия ему не доверяет и боится открыться. Но, почему?! Неужели Тимилия не верит его словам или страшится того, что он причинит вред её возлюбленному? Если бы только она знала о том, что он чувствует, ведь его душа поёт и ликует, когда Тилия рядом. Если бы Фердин мог сделать её хотя бы на немного счастливее, то от осознания этого сам допрыгнул бы до небес. Безопасность и спокойствие Тимилии стали для графа важнее собственных привычек и желаний, и теперь ей нечего страшиться.

Ночью Фердин не смог уснуть и с рассвета стоял под окнами особняка Кармола в надежде увидеть ту, которой принадлежала его душа. Дважды за окном мелькнула стройная фигура и глаза, наполнялись нежностью, а губы шептали имя любимой. Жизнь девушки внезапно стала для Фердина дороже собственной, и он обещал себе, пока Тия не станет счастливой, не покидать, защищать и передать тому, к кому рвётся её душа.