Владислав Костюков - Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 3

А почему в двадцать первом веке нам надо посетить местный ад?

Ну, до чего молодёжь стала торопливой. Кто тебя учил перебивать старших?

Простите отец.

Приятно иметь дело с вежливыми людьми. Ещё приятнее, что это родной сын. Ходят байки среди светлых и прочих гуманоидов: тёмные – хамы и невежды. Враки! Терпеть не могу хамов! Хамы – для людей. Среди Князей Света и Ангелов Тьмы хамов нет. Все говорят на Вы. Это Он нас приучил Великий. Создатель сотворил нас Ангелов.

Отец! Я не помню. Разве это возможно, чтобы мы были добрыми светлыми духами.

Увы, истинная, правда. Самого приближённого ангела, из престолов, Создатель дал имя Денница. Сам не любит хамов. А вся нечисть, скопившаяся на Земле, хамы. Не жалей их сынок. Наглецов надо учить.

Лекарь спал в зале трёхкомнатной квартиры. Диван, на котором спали Слава с женой, самый большой из трёх вещей гарнитура. Входили, в «спальню», диван, разборное кресло и маленький диванчик. Лекарь, поставив подушку набок не потому, что особенный человек, просто голова сильно потела. …за ночь вынужден переворачивать подушку до десятка раз, каждый раз ложась на более или менее сухое место, так что ночью обе руки Славы заняты. Одна рука переворачивала подушку, другую, крепко сжимала маленькая дочка. Диван Лекаря стоял близко, голова к голове, девочек – близнецов. На спящих людей в окно смотрела огромная луна, стояла тихая морозная погода, казалось, город вымер. Окна смотрели мертвыми глазницами. На улице ни одной живой души. Коты и кошки спрятались в тёплые подвалы. Домашние элитные коты спали, свернувшись калачиками в ногах хозяев. Луна возбуждала спящий мозг, а с четверга на пятницу навевала вещие сны. Лекарь, метался по постели, наваливаясь, большим толстым, телом на жену. Видимо, в это время ему снился неприятный сон. Жена, сквозь сон, сталкивала мужа, переворачивая на другой бок. Иногда тело Славы неподвижно замирало, вероятно, устав от беспокойства. Сон закончился успешно.

Начиналось новое сновидение.

Сон первый, навеянный луной:

Тёмная комната, плотно заставленная мебелью, через закрытое окно и решетку виден соседний дом и ухоженный двор. Зеленеет листва, стволы деревьев, искривляясь, припадают к стене дома, как любовник к чужой жене. Люди гуляют с собаками. Бабушка держит на поводке, даже трёх собак. Заасфальтированные дорожки чётко очерчены. Бордюры дорожек аккуратно раскрашены в жёлто—зелёный цвет. Идёт мелкий дождик. Комната письменный стол у окна, так как свет дальше не достаёт. За столом сидит Лекарь, печатает на новеньком ноутбуке: «Здравствуй компьютер. Вот мы с тобой, надёжным другом, вместе. Мне и моей семье пришлось проехать полстраны. Как оказалось в России мне, коренному русскому, можно быть чужаком. В сердце столице России, Москве, можно быть гастробайтором. Москва – город мечты.

Град, которым я привык гордиться с детства. О ней слагались песни. Столица Родины. Обороняя, Москву, мой дед. Михаил Костюков, горел в танке. Дед перед тем, как от дыма впасть в беспамятство написал: «умираю, но не сдаюсь». Потом бесконечные лагеря смерти. Дед бежал из фашистских застенков более трёх раз больше о нём, я, увы, не знаю. Дед проживал с семьёй в Ленинграде. Он умер в шестидесятых годах в одном из госпиталей Ленинграда. Сказалось истощение организма. Его внука, люди, называющие себя москвичами, приняли только в качестве, ругательного слова применимого к инородцам – гастробайтер. Удивительно, но англичан и прочих западных жители москвичи называют иностранными специалистами. Дело, конечно, не в названии, а в отношении местного начальства и тех, кто сдаёт жильё».

Лекарь перевёл взгляд с компьютера на окно. Каштаны протянули к окну ветки, будто толстыми пальцами хотели распахнуть его, но им не дали решетки, превращавшие небольшой зал, где жила семья Лекаря, в маленькую тюрьму. «Даже вороны здесь жирные». «Кажется вот—вот, задохнуться от жира». «Еле передвигают лапами».

Несколько ворон взлетело испуганные худенькой собачкой дворового происхождения. Её вёл на поводке седой пожилой человек. «Как тяжёлые чёрные самолёты поднялись». «Объелись отходов на местных помойных контейнерах». «Ладно, вороны». «А крысы – развелись в неимоверном количестве». «Ни чего и некого не бояться». «Ходят, перевалвывая халяву». «Свили нору под окнами». Лекарю трудно оторваться от окна. «Лучше всего наблюдать за окрестностями дома в окно на первом этаже». «Всегда в курсе всех событий». «Вот, к примеру, дед, гуляющий с молодой собачкой». «Раньше дедушка гулял с псом родоначальником всех собак на свете». «Седая собака полупарализованная, еле передвигала лапами». «Пожилой хозяин выносил её на прогулку на руках». «Вот бабушка, гуляющая с двумя собачками, той же дворовой породы». «За преданность к животным лишилась дружбы всего этажа». «Москвичи – соседи, любившие больше собак, ворон, крыс, чем приезжих, прокляли старушку только за то, что от её квартиры больше воняло собачьей мочой и потом, чем от других квартир, так же полных собак». «Думал ли Юрий Долгорукий, что город, заложенный им, станет крупнейшим мегаполисом, столицей громадной страны». «Многомиллионные рабочие силы привлёк его тёзка, мер города Москвы, Юрий Лужков». «Только благодаря его настойчивости столица России строится». «Она стала интересней и привлекательной для инвесторов других стран». «Москва стала кормилицей многонациональной рабочей семьи». «Коренные москвичи Лужкова не любят». «Не любят его стройки, рабочих, и вообще всех приезжих». «Москвичи не задумываются, кто из них будет разбирать мусор во дворах, если некоторые из москвичей не могут убрать мусор из собственных квартир». «Кто будет делать ремонт зданий». «Строить дома для разросшегося мегаполиса». «Возводить многоэтажные магистрали». «И прочая и прочая и прочая». Лекарь отвернулся от окна. Ноутбук, как живой организм, позвал Лекаря к себе. Слава морально пострадал от местных жителей. Чуть не вернулся на историческую родину продолжать глодать родные кости вместе с женой и малолетними детьми. Продолжать просить милостыню у родни. Сейчас, это было, как будто в другой жизни или во сне. Помог Лекарю остаться Создатель всего живого на Земле. Лекарь отогнал тяжёлые воспоминания. Умный аппарат продолжал манить к себе. Лекарь повернулся к экрану, положил руки на клавиатуру. Пальцы как танцоры не зависимо от тела Славы стали выделывать одним им известные кренделя. Мысли улетели за неведомым ему рассказчиком. В неведомую даль, в чей—то сон…

Только пригорки видели выход двух теней, обернувшихся людьми, прибывшими, судя по одежде, из средних веков. С прибытием двух господ в природе гор ни что не изменилось. Так же по пригоркам журчали многочисленные ручьи, играя друг другом, кто быстрее спустится в долину. Разноцветные поля подснежников заменили тюльпаны горные разноцветные мелкие. Иногда в тишине разнотравья и хрустальных родников появлялись косули. Они щипали травку, не опасаясь хищников. Волков и лис уже давно истребили браконьеры. Живой столбик, сурок, не пугал травоядных, как и серый заяц, и прогибавшая ящерица. Она сама боялась, как бы, кто не уцепил её за хвост, который ей пришлось бы отдать.