Андрей Звонков - Приключения Атреллы. Дорога на Регалат

– Ты – шестая! Счастливое число, слава Безуте́шной! Едем!

Все нэреиты обожают четные числа, круги и квадраты. А золотое сечение считают чудодейственным магическо-математическим сочетанием цифр. У них вся архитектура подчинена золотому сечению. Вот и сейчас машинист паровика обрадовался, увидав, что новая пассажирка шестая, впрочем, он бы радовался и восьмой и десятой еще больше. ПРостио, потому что это на два лита больше. Деньги нэреиты ценят выше золотого сечения.

– А долго до Ганевола? – спросила Атрелла. Ее нисколько не смутило поминание всуе богини Нэ́ре, жены и противницы светлого бога Лита. Все люди в мире делятся на приверженцев или Ее или Его, есть еще и те, которые поклоняются разным стихиям и их духам, но это совсем дикие племена, живущие в густых джунглях или где-то на островах.

– Часа три-четыре, если метель не кончится. – Обернулся рыжий, – к полуночи будем в городе.

Дорогу заметает снег, а теплые камни, которыми выстлана дорога, не успевают его растопить.

Только сейчас она рассмотрела водителя: было ему тоже лет семнадцать, может, чуть больше, а по ранней растительности на лице, выкаченным синим глазам, недостаточно короткой шее и невысокому росту, но чуть побольше полутора метров, Атрелла безошибочно определила в нем фардва-полукровку.

Дом-повозка был последним словом технической мысли. И хотя он, как и его предшественники, работал на перегретом пару – в отличие от прежних, в этом суперсовременном, воду грели не маги и не угольный котел, а недавно открытый минерал орио́н, способный нагреваться до пятисот градусов, если его чистая масса достигала полутора килограммов.

Атрелла деталей всего этого не знала, просто однажды папа прочитал в вечерней газете, что теперь найдена достойная замена углю и магам-тепловикам – орион. Те маги, что работали на транспорте, пытались возражать, спорить, но правительство стояло на своем – магию в стране нужно свести к необходимому минимуму. Многие волшебники уехали в другие страны, туда, где их не ущемляли, либо ушли служить в армию. Войска – единственное место, где им были рады.

В салоне тепло, потому что печка грела не только поршни двигателя, но и внутренние помещения. Атрелла устроилась на лавочке недалеко от лестницы, привалилась плечиком к окошку и стала ждать, когда, наконец, начнется путешествие. Рыжий водитель копошился на первом этаже, сопел, пыхтел, чем-то стучал, но вот хлопнула дверь, и послышался второй голос – видимо, напарник пришел. Из недр дома-повозки донеслось равномерное чуханье, шипение, и огромная машина, задрожав, покатилась по каменистой, припорошенной снегом дороге.

Дорога вела на юг. Атрелла думала: «Что делает отец? Почему он не побежал за ней? Впрочем, она теперь была уверена, что он не побежал, потому что упрямый. Он тоже разозлился. Его не понимают! Он же гений! А его не понимают! – у Атреллы от обиды защипало в глазах и снова выступили злые слезы, – Наверняка отец сейчас или разговаривает с гендером… – нашел себе достойного собеседника, понимающего гения О́рзмунда! Или нет, пошел, наверное, к бывшему своему помощнику – ассистенту из госпиталя – Гедерину. Хотя вряд ли, если отец и пойдет, то не на ночь глядя. Спать ляжет? Тоже вряд ли. Будет ходить по комнате и злится. Может быть под утро приляжет, потом будет долго молиться и просить прощения у Лита за вспышку раздражения. Врач должен начинать лечение в ровном состоянии духа. И его ассистент должен быть спокоен и уверен. А нет лучшего способа для приведения в равновесие душевного состояния, чем молитва. В одиночку отец не решится делать операцию. Обязательно нужен ассистент, который усыпил бы пациента и контролировал работу сердца и легких оперируемого. Атрелла с этой работой справлялась неплохо. Сон нужен не для обезболивания, а чтобы пациент разговорами и лишними движениями не мешал врачу. Все-таки отчасти отец прав, пол сменить гендеру это не бородавку срезать и не увеличить грудь моднице или половые принадлежности ловеласу, это полная переделка организма, от скелета частично, до половой сферы. Неизменным остается лишь мозг.

Атрелла всегда любовалась работой отца, несмотря на то, что последний год на его столе лежали одни лишь ломучие гендеры – работой виртуоза невозможно не любоваться. Руки лекаря – его инструмент. От кончиков аккуратных, закругленных и чуть заточенных ногтей до локтя. Каждое движение выверено и завершено. Когда профессор приступал к осмотру пациента, со стороны казалось, что он все пространство, включая тело больного, разметил на мельчайшие частицы и видел каждую и чувствовал. И это было так.

Вот он проводит кончиками пальцев от вершины лба пациента до промежности, мысленно обозначая срединную линию. Кожа под пальцами чуть приподнимается, липнет, будто притягиваемая невидимой силой – это отец настраивается на организм пациента, изучает его, определяет места, где может прятаться болезнь. Этот процесс недолог. Пациент еще не спит, он смотрит в потолок и отвечает на вопросы отца. Они общаются и даже шутят, но профессор предельно сосредоточен.

Особенностью методики профессора Орзмунда было то, что он, не как обычный лекарь, обнаружив проблему в организме, посылал мысленный импульс на ее исправление или, как поступали большинство лекарей низких рангов. Они читали молитву Литу: «Исправь, исцели по своему разумению» и бог что-то исправлял или не исправлял, если не считал нужным. Потом лекарь объяснял: «как Лит решил, так и будет». Только почему-то одних лекарей Лит слушал лучше, других хуже, собственно этот авторитет лекаря перед богом и позволял определить его ранг. О чем Атрелла никогда не задумывалась, почему ее Лит слушал всегда и всегда выполнял ее просьбы? Впрочем, как и ее отца. Он-то имел высший ранг, потому и стал профессором в двадцать два года.

Профессор же никогда не говорил, что он «сам как бог», но он не просил, а брал организм здоровый и переделывал, как просил заказчик. Поэтому лечащим импульсом или молитвой тут не обойтись. Ви́тунг О́рзмунд подключался к системам и начинал их перенастройку, направляя активные вещества в органы и ткани, изменяя их работу, форму, размеры, он «видел» организм изнутри, прекрасно зная его строение. Атре́лла обычно стояла у головы пациента и, приложив пальцы левой руки к виску, а правой – к груди, следила за тем, чтоб пациент спал, но при этом не прекращал дышать, и чтобы сердце его билось и легкие функционировали. Она чувствовала, внутренним зрением «видела», как отец работает, как, повинуясь его мысленным командам-образам, зарождаются в костном мозге молодые универсальные клетки и отправляются в органы, где в спешном порядке заменяют ненужные старые ткани. При этом, если отец формировал организм противоположного пола, новые ткани были закладкой новых органов.