Ви Корс - Туман и Молния. Книга VII

Никто продиктовал названия препаратов и обозначил пропорции, а Витор Корс записал всё это на бумажку:

– Отнесите эту бумагу доктору Балтазару Нейту в тюремный лазарет, пусть возьмёт из этого списка то, что посчитает нужным и немедленно придёт сюда.

Один из солдат, взял записку и быстро вышел из кабинета.

Как случилось, что ты стал это делать? – вернулся Корс к разговору.

– Принимать «восстановители»?

– Колоть себе всякую дрянь.

– Я не помню, это было… это было давно. Это делают все. Потом нечистые… они посадили меня на «черную воду» я пытался… – Никто запнулся, подбирая слово, – съехать, но это тяжело… и я не могу.

– А я не могу смотреть, как ты дёргаешься, может дать тебе сигарету? Дайте ему сигарету.

– Спасибо.

– Кури уж…

Глава четвёртая. Витор Корс и Никто (продолжение)

Балтазар Нейт, старенький тюремный доктор, скептически оглядел сидевшего перед ним на стуле Никто.

–Н-да-а, – протянул он задумчиво, – молодой человек, не горбитесь так, сядьте ровно, расправьте плечи.

– Думаю, его уже ломает, – заметил Корс немного нервно.

– Н-да-а… Где вы их находите таких, – доктор покачал головой, – ведь сколько я их перевидал, а каждый раз не перестаю удивляться!

Никто в который раз приподнял закрытые вместе в запястьях руки и почесал нос.

– Протяни руки к врачу, он сделает тебе сейчас укол, – приказал Витор Корс, и Никто послушно вытянул руки вперёд.

Балтазар закатал рукав его куртки вверх и, натолкнувшись на панцирь из стальных браслетов, закатил глаза:

– Ну, начинается! Эй! – позвал он одного из конвоиров, – раскройте мне вот здесь и здесь эти железки.

– Закрашенное лицо. Один из людей князя? – повернулся он к Витору Корсу, – Князь, что всех их заставляет делать себе серыми лица?

– Видимо да, – кивнул Корс, – как знак принадлежности.

– Готово, – отрапортовал солдат, демонстрируя руку Никто, от запястья до локтя освобождённую от браслетов и полосок чёрной ткани.

Втроем они невольно уставились на живописную картину из всевозможных узоров и рисунков вперемежку с отвратительно выглядевшими кое-где едва затянувшимися, а кое-где продолжавшими гноиться язвами. Старый доктор хмыкнул и ввел иглу в одну из едва заживших вен. Никто заскрипел зубами.

– Видите, – сказал Балтазар Нейт, словно читая лекцию для студентов, – основные вены погибли, и функции взяли на себя второстепенные, это компенсация очень интересна, и говорит о безграничных возможностях человеческого организма.

– Вы не колете себя в руку пока, если я правильно понимаю?– обратился он к Никто со старомодной вежливостью.

– Нет, я колю, – сказал Никто, часто моргая, – но чаще в шею.

– Правильно – согласился доктор, – будем вас колоть в шею, – он улыбнулся, – я посмотрю? – наклонившись к Никто, сдвинул в сторону рабский ошейник, теперь стало видно, что там, где под подбородком заканчивался краситель, снова начинались татуировки.

Витор Корс положил портрет Инесс на стол изображением вниз, словно для того чтобы она не видела этого.

– Зачем все эти рисунки? – словно у самого себя спросил он, как-то грустно.

Никто тёр руками глаза.

– Это татуировки, – мрачно уточнил он.

– Я знаю!

– Наверняка всё его тело покрыто ими, – сделал предположение доктор, и лицо наверняка тоже, это «Нижний» со всеми его опознавательными знаками: серьги в носу, татуировки, неуёмное увлечение препаратами… которое дорого обойдётся нашему тюремному лазарету…

– И лицо? – переспросил Витор Корс.

–Какая вам разница? Это моё лицо! – попытался огрызнуться Никто. Но видно было, что ему неприятны эти вопросы и слова доктора, и он расстроен.

Корс с шумом выдохнул и провёл ладонью со лба к подбородку, словно пытаясь стереть усталость. Он прикрыл глаза.

– Ну что, отпустило вас молодой татуированный человек, – улыбнулся доктор.

– Да, немного.

– Ну, так сядьте ровно, в конце концов!

– Внутренности, желудок, я не могу…

– Всё болит? Печень заражена?

– Да.

– Давно?

– Да.

– Поэтому вы написали мне здесь вот этот препарат?

– Да.

– Хорошо.

Доктор снова взялся за шприц, Никто сжал зубы и зажмурил глаза.

– Щиплет немного, да?

– Я обычно развожу его не просто очищенной водой, – заметил Никто.

Я знаю, – улыбнулся доктор, – но ведь так интереснее, правда?

Никто согнулся, прижав руки ко лбу, потом сложил ладони лодочкой, закрывая ими глаза.

– Да, посмотрите что у него с глазами, – вспомнил Корс, его лицо было каким-то перекошенным, – он говорил мне, что не видит нас.

Доктор надавил Никто на лоб, запрокидывая голову, убрал его ладони с глаз:

– Посмотрите на меня, молодой человек из самого-самого «Нижнего» ниже некуда.

– Только не светите мне в глаза! – Никто буквально шарахнулся в сторону от старика.

– Что?! Перестаньте так дёргаться!

– Не надо светить мне в глаза, – взмолился Никто.

– Не надо, – сказал Витор Корс, – не светите.

– Хорошо, – доктор немного обиженно пожал плечами, – я просто хотел просмотреть глазное дно, но обойдёмся без этого, как скажете. Хотя, случай интересный.

– Что вы имеете в виду? – спросил Корс.

– Глаза определённо переделаны под нечистых. Перестроены грамотно, он хорошо видит в темноте, я думаю, и даже немного видит сейчас при свете.

– Вы ведь видите немного сейчас?

– Да, – Никто кивнул.

– Здесь полумрак, благодаря тому, что вы задёрнули шторы, и плюс сейчас идёт подпитка стимуляторами, которые мы ему ввели.

– Спасибо за разъяснение, значит, ему нужна темнота?

– Да.

– То есть днём при свете, он не видит ничего?

–Да, к сожалению. И довольно давно как я понимаю. Когда с тобой это сделали?

– Когда ты был в плену у нечистых? – уточнил Корс.

Никто мотнул головой:

– Нет. Давно, я сам это сделал.

– Сам?! – удивился доктор. – Похвально, для этого нужны недюжинные навыки.

– Да он говорил тут, что хотел бы быть врачом, – скептически заметил Корс.

– Да вы что?! – обрадовался Балтазар Нейт. – Как интересно! Хотел стать врачом, а стал пациентом, – он засмеялся своей шутке.

Больше его никто не поддержал.

–Хорошо, и посмотрите еще, что у него с горлом, он хрипит, вы слышите? Простужен? Или инфекция? Мне ещё только этого не хватало.

– Да я слышу, что он охрипший. Откройте рот молодой человек, вот уж в рот я вам посвечу, ладно?

– Простуда здесь не причём, – сказал он через некоторое время, отстраняясь, – подрезаны голосовые связки,

– Что?!

– Я первый раз признаюсь, вижу, чтобы человек с такими связками вообще разговаривал. По всем законам он не должен говорить. Он не может говорить!

Никто поднял голову и впервые за всё это время посмотрел на Корса, и тот понял, что он его наконец-то увидел!