Анастасия Сторонкина - Игра с огнем

– Да, госпожа. Правителя Миритера, – ответил служитель.

– Что его ждать? Это не его похороны.

– Но, госпожа…

Эвия оглянулась на Нея, и тот перехватил инициативу.

– Не волнуйтесь, я уверен, что Правителя задержали неотложные дела и он поймет, что в такой момент мы не ждали его, а проявили заботу о чувствах матери.

– Но… – попытался возразить служитель, но Ней не дал ему вставить и слова:

– И магистр Адриан наверняка оценит вашу предусмотрительность.

Служитель помялся еще несколько секунд, но распахнул двери часовни, и на пришедших волной выкатился ледяной воздух. Эвия отпустила руку дочери и вошла внутрь, а девочка застыла на пороге.

– Ней, я не пойду. Я не хочу.

Мастер остановился возле нее и махнул рукой остальным заходить.

– Амит, ты любила брата. И мама любила его. Не оставляй ее сейчас, ей очень нужно, чтобы ты была сильной и помогла ей.

– Мама сильная!

– Не сейчас, Амит, не сейчас, – Ней покачал головой.

Девочка решилась не сразу, но с первыми звуками прощальных распевов, сопровождаемых мерными ударами барабана, вошла в часовню.

Накрытое белой тканью тело застыло на каменном постаменте в дальнем от дверей конце помещения. Для чего это строение использовала школа магии, история умалчивает, но оно как нельзя лучше подходило для церемонии похорон, принятой во всех уголках мира, куда дотянулась рука Ордена Защитника. Ученые мужи Таробана не могли до конца объяснить природу строения: ни сохранявшийся в любое время года поистине могильный холод, ни свет, причудливым образом проникавший сквозь небольшие оконца под самым потолком, отражавшийся от определенных камней в стенах и позволявший увидеть кошачий волос на черном гладком полу. Загадкой оставался и тот факт, что церемониальный барабан, в который молодой помощник служителя лупил, что было мочи, не оглушал собравшихся, но звук его лишь едва касался их ушей и разлетался по всему городу.

Когда наконец смолкли напевы, присутствующие опустились на колени. Согласно преданиям Ордена, Защитник повелел своим последователям вставать на колени лишь в двух случаях – чествуя приход в жизнь нового человека и провожая усопшего. В остальных случаях полагалось уверенно нести в мир знание о Защитнике. Отношений между знатью и слугами это не изменило, но породило такое количество скабрезных шуток, что автор послания мог и передумать насчет формулировки. Впрочем, ничто не отменяло того факта, что все присутствующие на такого рода церемониях спокойно опускались на колени, отлично понимая, что кто бы и сколько бы ни шутил, это ничуть не умаляло уважения к любой жизни, ее началу и окончанию.

Когда смолк и барабан, все присутствующие поднялись на ноги. Все, кроме Эвии. Служитель распахнул двери часовни, но никто не вышел. Все остались на своих местах, ожидая знака от женщины. Она не смотрела ни на тело на постаменте, ни на своих спутников, лишь на собственные руки, как будто видела их первый раз в жизни. Амит вполголоса позвала ее, но Эвия осталась стоять на коленях.

Денет не хотел знать, о чем она думала в этот момент. Но ее мысли, тяжелые как каменные плиты под ногами, опутывали всех, кто был рядом, давили и не желали отпускать.

Вдруг Эвия резко встала, оправила платье и, взяв за руку дочь, быстро покинула часовню. Мастер покачал головой и последовал за ними. Церемония была окончена.

Денет отчетливо помнил единственные до сего дня похороны, на которых он был. Похороны его родителей. Тогда пришел едва ли не весь город, а часовня опустела лишь поздним вечером. Юноша помнил, как тетя не отпускала его руку весь день напролет, то и дело причитая, как он теперь будет совсем один. Денет и без нее понимал, что остался один, но ему упорно казалось, что все происходило не с ним, с кем-то другим – чуждым ему. И этот кто-то как-нибудь справится.

Дейна молча вышла на улицу. Ее спокойствие казалось юноше пугающим. За прошедшее с момента знакомства время он успел понять, что любые чувства, которые грозили бы разрушить другого человека, она превращала в свою силу. Из вины она сделала злость. Из скорби и боли – ярость. И добавила в эту гремучую смесь собственного упорства. Денет почти с нетерпением ждал, когда грянет взрыв. Ведь он не мог не грянуть.

Впрочем, все способности девушки были незаметны на фоне Эвии. Глядя на удаляющуюся быстрым шагом фигуру в красном, юноша в очередной удивлялся силе духа этой женщины. Удивлялся и боялся ее, потому что если Дейна была готова вспыхнуть в любой момент, то что сделает Эвия – оставалось только гадать.

Вечер того же дня. Мерсинель.

«Как бы Орден Защитника ни старался убедить своих последователей в ином, наш мир полон разнообразных разумных существ, которых вы не знаете и которые не поделятся своим секретом и за миг до вашей смерти» (Великий магистр Талимон, «О тварях человеческих и иных»).

Поместье мятежной сестры находилось за пределами города. Как будто Миритер опасался размещать её ближе к себе.

Три этажа роскоши, множество слуг, желания исполняются быстро и без вопросов. Но за этой изумрудной стеной Эвия не чувствовала безопасности, не ощущала себя свободной. Хотя посторонним людям она по-прежнему казалась собранной и сильной, Нейтель видел, как дрожат её руки. Слёз она не показала бы ему, но всё же истинное состояние женщины не укрылось от внимания мастера.

Эвия оправила платье на коленях и откинулась на спинку кресла. От её привычных нарядов этот отличала лишь изящная накидка на плечах. Словно, несмотря на камин в нескольких шагах от неё, она продолжала мёрзнуть.

– Да, Ней. Я не хотела видеть праздную толпу на его похоронах. Дешону уже всё равно, а меня тошнило от мысли устраивать такой же цирк как на проводах отца.

Мастер медленно кивнул. Он хорошо помнил казавшуюся бесконечной процессию во главе с телом Кермина Патриса, облачённым в самые роскошные одежды покойного. Тот как будто гордился, что может весь Таробан, свой Таробан, заставить глазеть на собственный труп. Ней понимал Эвию, лишь жалел, что не мог поддержать её на прощании.

– Миритер не почтил нас своим присутствием. Если ты и прав, и он не устраивал убийство моего сына, мог бы не демонстрировать своё пренебрежение так открыто. Он был его племянником, частью Семьи.

Отношения брата и сестры ещё до смерти их отца больше напоминали древние магические поединки. А за последние три года в своём поместье Эвия, несмотря на частые попытки отыграться, почти отчаялась – слишком крепко Миритер сидел на троне. Слишком слаба оказалась она, желавшая не столько власти, сколько защитить своих детей.

– Если тебе не сложно, ты мог бы что-нибудь сказать. Хотя бы сделать вид, что хочешь меня утешить.