Эд Макдональд - Знак ворона

– Составь мне список нужного, – выговорил я.

На меня накатила очередная волна усталости. Запах вина манил. А ведь еще слишком рано для выпивки. Но я часто думал, что еще слишком рано. А потом приходил к выводу, что вовсе и нет.

– Но потом протрезвись, – добавил я. – Я хочу продолжить наши уроки.

– У тебя нет способности к языкам, – указал Малдон.

– А у тебя – к педагогике, – парировал я. – Но ты у нас знаешь язык драджей, а я хочу выучить его. Пока я рискую шкурой и держу тебя в этом доме – будь добр, принеси хоть какую пользу.

– Тебя учить – жуткая тоска. И мука.

Я обозвал его дерьмососалкой на языке драджей – Глек первым делом обучил меня набору ругательств. А теперь он рассмеялся и шатаясь убрел прочь.

Малдон выучил наречие драджей, когда Шавада поработил его разум. Малдон многое выучил, большей частью жуткое и кошмарное. Кое-что я увидел, когда залез в его рассудок – и больше видеть не хотел. В Глеке Малдоне засела тьма, которая уже никогда его не покинет. Отчего же я его пощадил? Да пожалел. Пусть он теперь превратился хрен знает во что, он все равно был другом. Мушкетная пуля раздробила ему лицо, вырвала глаза. Увечья бы исцелились, если бы Глек оставался «малышом». Но это потребовало бы душ. «Малыши» исцелялись, медленно обдирая жизненную силу жертв. Но Малдон утратил способность красть чужие силы, и увечье осталось навсегда. Похоже, у него осталась только магия, позволяющая поддерживать тело. Оно не выросло и не состарилось за четыре прошедших года. Если бы Валия или Амайра заметили – были бы проблемы.

Проблемы могли стать еще больше, если бы кто-нибудь заметил, что у Глека нет глаз – а он может видеть, писать и рисовать, никогда не бьется лбом о дверной косяк и всегда знает, кто зашел в комнату.

В общем, магия у него осталась, но какого рода, я не знал.

Я неохотно принимаю советы, но оно полегче, когда неоднозначно относишься к дающей их особе. Может, мне захотелось произвести на нее впечатление? А-а, так глупо. Я же ее босс. Ну чего тут усложнять? Она просто хочет привести меня в норму, ведь она так же предана делу Границы, как и я.

Правда-правда.

Я пришел по адресу, написанному Валией, к большому стандартного вида зданию на спокойной стандартного вида улице. А, веселый дом из тех, куда пускают не всех клиентов, и где все за занавесками. Я ощутил себя донельзя глупо. В такие заведения ходят люди вроде Дантри Танза. Что подумают люди, если узнают про вылазки Рихальта Галхэрроу за телесными прелестями? Позволять чужим видеть тебя беспомощным, забавляться с тобой, будто с игрушкой – унизительно. А мое «я» держится на страхе, который я бужу в окружающих. В общем, я выложил на прилавок кучу денег, чтобы персонал держал язык за зубами.

Спокойный, держащийся с достоинством молодой человек завел меня в комнаты с ванной с выложенным плиткой полом, включил маленький водогрейный котел на фосе. Тот запарил, завздыхал, будто океанский прибой. Молодой человек зажег свечи, приглушил свет. Я разделся, залез, молодой человек приготовился добавить благовонное масло, лепестки цветов и соль, но вода мгновенно сделалась бурой. Я застыдился, отвернулся и не смотрел на то, как парень спокойно выпустил воду и молча залил новую. Он говорил лишь по надобности и позволил мне погрузиться в маленький мирок расслабления. Из соседней комнаты доносилась тихая музыка: мелодичные трубы, ровный подспудный рокот барабана. Меня мягко окутало ароматами абрикоса и апельсина, вокруг поднялся пар. Я закрыл глаза. И в темноте за ними была лишь пустота.

Я отключился. А может, и уснул. Прошло изрядное количество времени.

Не знаю, сколько я просидел в ванной. Вылез, когда ушла вода. Но кожа на пальцах сморщилась. От горячей воды шкура покраснела и зудела, будто ошпаренная. Я подумал, что все, закончили, но местный слуга привел меня к столу и заставил лечь лицом вниз. Лежать ничком голым – странное ощущение, но я решил довериться слуге. Тот массажировал мои ноги, начал со ступней и медленно пошел вверх: щиколотки, бедра, ягодицы, потом спина и шея. Слуга знал свое дело, толкал, давил и жал поразительно твердыми пальцами до тех пор, пока мышцы и суставы не расслабились. Он рассказывал о моих проблемах, описывал свои действия, чтобы не пугали хруст и трест суставов. Вдруг он будто захотел оторвать мою голову от шеи, затем в ней оглушительно хрустнуло, и что-то твердое распустилось, расслабилось. К завершению массажа я словно погрузился в туман, отделился от тела. Слуга дал мне полотенца, чтобы отереть масло, а потом принесли мою одежду. Удивительно, но ее выстирали и высушили, пока я сидел в ванной. Мне расхотелось возвращаться в прежнюю жизнь, покидать этот тихий ласковый пузырек мира.

Я зашел во вторую комнату, где мне дали бутыль холодной воды, попросили сесть, а радостная женщина обработала мое лицо и шевелюру ножницами и бритвой. Столь же веселая женщина обработала крошечным надфилем мои ногти. Я едва узнал человека, посмотревшего на меня из зеркала – из-за новой стрижки и того, что вообще не слишком люблю смотреть в зеркала. Волосы поседели у висков. Ну, само по себе это не так уж плохо. Если бояться старости, то жизнь идет впустую, от и до. Бояться ее – значит сдаться ей, а я пока намерен выигрывать все свои битвы.

Ванна, массаж и бритье. Все так просто, все – пустяки. Но когда я пошел к выходу, внутри что-то взбунтовалось, и даже непонятно, что именно.

Город показался мне хрупким и больным, и не только из-за постоянного дождя. Я еще благоухал лавандовой ванной, а в ноздри била вонь драджей, ползла от каналов, будто плесень и лишай. По улицам голосили проповедники, но их никто не слушал.

– У меня идея! – объявила Валия, как только я переступил порог.

Она почти что сияла мрачной радостью. Валия всегда так, когда накопает новое. Видно, новость прямо жжет язык. Валия смерила меня взглядом сверху донизу, оценила то, насколько я чист и презентабелен, попыталась не улыбнуться и смешно надула губы. Черт, ну как с ребенком! Я нахмурился, прошел мимо.

– Я обдумала то, что тебе рассказал навигатор, – заявила Валия. – Тот, кто его вербовал, Накомо, был образован, самовлюблен и раньше не видел неба Морока. Так кто у нас образован, обожает себя и недавно явился с Леннисграда?

– Так кто же?

Она принялась загибать пальцы.

– Уж точно не солдаты. И не крестьяне с мастеровыми. Инженеры? Возможно. Но кто у нас обычно задирает нос до неба?.. Актеры. Есть такой немолодой уже актер, Маролло Накомо, играл в «Башне Лейонара». Пьеса шла недолго, быстро сошла со сцены. Накомо был звезда в Леннисграде, но закатился в грязь. Он прибыл в Валенград пару месяцев назад. В общем, самое то.