Дмитрий Манасыпов - Чистильщики пустошей-2: Степь

Равицки заметно выражала свое недовольство. Попинывала порыжевшим носком сапога камешки, дымила сигаретой и сопела. Последнее в такие минуты она делала особенно хорошо, сразу давая понять: Дюффрэ, ты в очередной раз достал целого помощника прево. И не просто помощника, а саму Равицки, приехавшую из самого Вегаса в эту чертову хренову дыру. Господь свидетель, что сам Дюффрэ такого и в мыслях не держал. То есть – чтобы ее доставать.

Жарило. С самого утра, с его первой чашки кофе и первой забитой трубки. Пот уже даже не катился по спине, лицу или груди. Дюффрэ ощущал его клейкой пленкой, растянутой по всему его крупному телу и совершенно не желавшей высыхать. Светло-зеленая саржевая рубашка издалека казалась черной. Замшевые туфли, плюнь на них, зашипели бы. Солнце явно старалось выжечь ненавистную землю и ее копошащихся обитателей за накопившиеся грехи пред Господом Богом. Чем еще можно объяснить чертово пекло?

– Дюффрэ, засранец… – простонала Равицки. – Ты перестанешь молчать, чертов сукин сын.

Он вздохнул, привычно поразившись ее привычке к богохульству и ругани. Учитывая крохотные серебряные распятия в уголках воротника – она явно пренебрегала многим. Терпением и изучением Писания уж точно.

– Выдержки бы тебе больше, Агнешка… – Дюффрэ встал, отряхивая штанины от песка, – Ты ведь хорошая и умная женщина. Но ждать не умеешь… или не хочешь. Порывистая и взрывная.

– Мой друг, если ты помнишь, полька. А это, между прочим, говорит о многом. Я тебе не какая-то там вялокровная корова из твоей родной derevni.

– Что? – Дюффрэ заинтересовался новым словом. – Это по-польски или по-русски?

– Какая тебе разница?

– Никакой. Хорошо, начинай записывать, Агнетта.

Равицки открыла кожаную тетрадь, послюнявила карандаш. Дюффрэ почесал подбородок и начал диктовать:

– Девушка…

«Несомненно, – подумалось Огюсту Дюффрэ, – что стоило говорить «была девушкой». До того момента, пока не умерла. Спасибо Господу Богу, здесь у нас не Вегас. Это там, чтобы понять пол жертвы, одетой в платье, порой надо задирать подол. Джексонвилль все же лучше в этом плане»

– Белая.

«Странно, если бы она оказалась цветной. Заезжих джимми-африканцев в Анклаве линчевали сразу, а своих перебили практически всех и давно. Практически. Краснокожие скво после резни у Эль-Пасо сюда не суются. Ну, тоже практически. Китайцев в городе единицы, и те мужчины. Мулатки, метиски, самбо и квартеронки не в счет. Не говоря про мексикашек»

– Возраст тринадцать-четырнадцать лет, не старше.

«А выглядит на все восемнадцать даже сейчас. Краски на личике чуть ли не с три унции, если не больше. Волосы завивали и красили красным, платье дорогое, привозное. Что это означает, Агнешка, ну? Ладно, сам себе отвечу»

– Род занятий… проституция.

«Ни одна из дочек местных воротил не позволит себе пойти в таком виде куда угодно. Ни одна не забудет одеть нижнее белье. Ни одна не додумается оказаться на улицах настолько поздно, чтобы полностью стемнело. Ну и, миз помощник прево, ночные бабочки не должны прятать алую букву на одежде, да-да. Но, вы рассмотрите ее в вышивке на лифе платья? Учитесь, запоминайте»

– Причина смерти: убийство. Преднамеренное…

«Хотелось бы мне, чтобы это оказалась глупая, пусть и злая, случайность. Чтобы это запекшейся кровью цвёл след от удара ящера-рогача. Чтобы… Не стоит врать самому себе, Дюффрэ, ты все прекрасно понимаешь. Ее ударили зазубренным каменным ножом, вспороли живот и гадали по кишкам, когда она корчилась, умирая»

– Предполагаемые действия маршала, как представителя закона…

«Ну, что ты уставилась на меня, Агнетта? Не знаешь, что буду делать? Все ты знаешь. Буду искать, буду стараться очень сильно искать и найду. А потом тебе придется принимать мой рапорт о сопротивлении и необходимом применении силы. Так и будет»…

– Эй, вставай. – Пинок по нарам заставил шевельнуться и открыть глаза. Стемнело еще сильнее. Из узкого окошка света вниз практически не падало. Енот сел и посмотрел на зверовидного облома, стоявшего рядом. Точно, он его и принимал на постой.

– Пошли, начальство вызывает. – Буркнул здоровяк. В голосе слышалось уважение.

– Пошли, раз вызывает.

Ни шиша себе сон… Енот, пытаясь поймать остатки воспоминаний об увиденном, немного потаращился перед собой, осознавая себя настоящего. Что это, мать его, было?!

Енот встал и двинулся в коридор. Кочевник начал новую песню. Судя по реакции публики, разницы в тональности она не понимала, слов не разбирала и весьма возмущалась. Даже жаль уходить. Послушать переложение деяний героического Мэдмакса в изложении юного акына Еноту показалось интересным. Но на свободу хотелось сильнее.

Интересный запах Енот уловил, уже подходя к кабинету местного начальства. К вони средней паршивости табака, ввезенного из Эмирата, примешивался тонкий аромат вереска, с еле ощутимой полынной горечью. Очень странно.

Начальник каталажки обнаружился на рабочем месте. Стол, накрытый зеленой материей, на ней письменный прибор под «малахит», выглядевший чересчур дорогим, чтобы оказаться настоящим. Чайник, стеклянная сахарница с колотым рафинадом, щипцы для сахара и стакан в серебряном подстаканнике. Дымящая трубка с тем самым привозным зельем, застегнутый на все пуговицы мундир с потускневшей канителью и погонами, ранняя залысина. И глаза, поедом жрущие соседа по столу. А вернее, соседку.

Енот покосился в ту сторону и понял, что пялиться есть на что. Как раз в этот момент та чуть откинулась на спинку стула, расстегнув очередную пуговицу. Чистильщик хмыкнул про себя, вспоминая, сколько раз Файри таким вот макаром добивалась многого. А тут достигнуть желаемого у хозяйки гладкокожего округлого богатства явно вышло проще. Даже появилось желание, если выйдет быстро, найти и поинтересоваться у владелицы красивых глаз, тонкого лисьего профиля и глубин расстегнутой кружевной сорочки – какой размер?

– А вот и ученик… – голос у незнакомки оказался чуть хрипловатым, какой появляется от долгого курения. – Ну, так что, господин Масляный, выпустите юношу? Мы же, как мне кажется, все решили?

– Хм… э-э-э… кгхм… – Масляный прокашлялся. – Да-да, госпожа…э… конечно. Буду ли иметь счастье видеть вас как-нибудь еще?

– Все возможно. – Так и не названная госпожа встала, тряхнув длинными волосами пшеничного цвета. Взяла широкополую шляпу, лежавшую на столе. – Тогда мы пойдем, а по поводу нашей встречи… вы же понимаете, я девушка занятая, работа у меня сложная и непредсказуемая. Сегодня здесь, завтра там, но обещаю, как только представится, так сразу… Вы меня услышали?

И наклонилась поправить фигурно вырезанное сверху голенище сапога, мягко качнув округлым в еще больше раскрывшейся сорочке. Масляный судорожно проглотил слюну, но ничего больше не сказал.