Олег Казаков - Луррамаа. Просто динамит

– Луррамаа… Единственная обитаемая планета в своей звездной системе. Если верить древним книгам, люди появились на ней чуть больше пятисот лет назад. И, как гласят легенды тех времен, тут же ввели свой собственный календарь, с семидневной неделей, двумя выходными днями, двенадцатью месяцами… Ну захотелось им… Вдруг. А то, что год с календарем не совпадал, так люди глупые были, астрономиев всяких тогда еще не знали. Это потом уже, когда снег летом пошел, догадались спросить мудрецов да старейшин, что, мол, за беда такая, а те и разъяснили, что месяцев должно быть тринадцать, но так как число уж больно несчастливое, пусть будет как было раньше, а между последним весенним месяцем и первым летним надо вставить две недели и иногда еще один день. Для посевных работ очень удобно. А на посевную на это время можно всяких астрономов и прочих философов из городов в деревню выгонять. И крестьянам польза, и в городе воздух чище будет. Хотя врут, поди, откуда у людей, которые только появились, сразу и философы, и разные прочие мудрецы, маги, инженеры. Кто их научил-то всему? Вроде и некому. Ну да с календарем справились, летосчисление наладили, и то хорошо. Теперь не надо было буряк в снег сажать, когда по старому календарю весна вовсю должна была быть, или скотину на мороз в поле выгонять. Стали жить спокойно, без бедствий и волнений. Расселяться по землям непаханым, города-деревни строить. Умнеть опять же начали. Паровую машину изобрели, телектрофоны…

И все бы ничего, если бы не комета. Появилась она в небе, как водится, внезапно. И такая была большая и яркая, что даже днем ее было видно. Но астрономы в магические трубы поглядели и сказали, что бояться, мол, нечего, все равно мимо пролетит. И правда, мимо пролетела и пропала. Только хвостом махнула. А Луррамаа, неповоротливая наша, в этот хвост и влетела. Никто и не заметил. А только в те поры осела на планету пыльца золотая. Бо́льшая-то часть в океан угодила, а что-то на континентах застряло. Тяжеленькая была пыль-то эта – одно слово, золотая. Пытались ее в реках добывать, но, кроме обычного золота, так ничего и не нашли. А в землях, где люди обитали, начали всякие странности твориться да неприятности происходить. То птица домашняя летать начнет, то вдруг зерно не один, а пять колосков даст. И хлеб с тех колосков дюже невкусный, как металлом отдает, но свинопотамы ели его, только хруст стоял. И сами становились все больше и больше, пока не стали ломать свинарники да в лес убегать. А потом появились драконы! Но дальше сам в книжке почитаешь, а мне некогда, еще пилить и пилить, до перевала путь неблизкий… Леденец хочешь? Мать сказала у незнакомцев ничего не брать? Это правильно! Будь здоров, прощай тогда…

Сказав это, путник обернул длинную бороду вокруг шеи на манер шарфа, сел на свою самокатку и укатил вдаль, крутя педали. А у плетня небольшой горной деревеньки остался стоять, хлопая глазами, паренек лет двенадцати с пустым горшком из-под молока. Скиталец молоко-то выпил, а заплатить забыл…

– Мак! Мак!

– А? Здесь я! – Высокий худой мальчуган обернулся на крик матери.

– Ты чего застыл столбом? Кто это был-то?

– Прохожий… – протянул Мак. – Точнее, проезжий. Устал с дороги, попросил попить. Я ему молока вынес, а он как давай байки рассказывать, про комету да про драконов… А потом укатил и даже монетку не дал.

– Сказочник, значит… – Мать подростка, вечно усталая женщина, со спрятанными под платок волосами, вытерла зачем-то руки потертым залатанным фартуком. – Они любят всякие страсти рассказывать.

– Ма, а драконы точно есть? – Пацан почесал рукой лоб, поправил кепку.

– Не знаю. Говорят, есть. Я никогда не видела. У нас в горах воздух чистый, всякая нечисть не приживается…

– А в долине, внизу, в городе?

– Да откуда в городе драконы, – устало усмехнулась мать. – На прошлой неделе газету привозили, ты видел там картинки? Кругом трубы, дымища… Там городские-то в противогазах ходят, не все, правда, – кто-то и так справляется. Ты про драконов у деда спроси, он поболее меня знает. А пока сгоняй-ка на луг, овец проверь. Что-то как-то тихо, не слышно, как Трезорка лает.

– Это за речку, что ли? – Мак посмотрел на другую сторону узкой долины. – Да туда идти далеко, до обеда не успею.

– Ты давай не пререкайся, вернешься – пообедаешь. Потом… Может быть…

Тяжело вздохнув, Мак отдал матери пустую крынку и поплелся, заплетаясь нога за ногу, вниз по дороге, к неширокому каменному мостику через бурный ручей, весной превращающийся в ревущий и пугающий стремительный поток, но сейчас по причине жаркого лета обмелевший и тихо журчащий по камушкам. На поднимавшемся вдоль дороги вверх склоне, у самого края леса, сгрудилось небольшое стадо овец. Это сразу удивило Мака: обычно овцы разбредались во все стороны, а охранявший их огромный волкодав носился кругами, собирая их обратно. Поднявшись на склон и подойдя ближе, пацан удивился еще больше. Овцы не просто сбились в кучу, они все как одна стояли смирно и уставились куда-то в небо. Мак тоже посмотрел наверх, но ничего не заметил.

– Эй, вы чего это? Трезорка, а ты где?

Большой пес, волкодав как по внешнему виду, так и по призванию, лежал в тени ближайших кустов. Заметив мальчика, он повернул было к нему свою огромную голову, но тут же отвернулся и тоже уставился в небо, ворча и поскуливая.

– Да что с вами со всеми?

Мальчуган посмотрел по сторонам и обернулся в сторону деревни. Дорога, резко сворачивающая на каменный мостик и уходящая дальше через несколько домиков, скопившихся на ровном месте и притворявшихся маленькой деревней, выше по ущелью, забиралась все время вверх до самого перевала, который прятался где-то далеко в горах. Горный поселок вырос в свое время на месте старой сторожевой заставы, когда-то охранявшей путь через эти места. На развалинах башен построили с десяток неказистых глинобитных домиков, несколько сараев, амбары. Все это расположилось вокруг небольшой сельской площади с традиционным колодцем. Новые жители разбили вокруг деревни сады, а ниже по течению ручья, на заливаемых каждую весну полях, распахали общинные земли. Жили дружно, работали вместе, урожай делился на всех. Весеннее половодье приносило с гор камни, по дороге на порогах перемолотые в бурый или розовый песок, оседавший на полях после отхода воды. Дедушка Мака брал как-то несколько щепоток для исследований, и тогда пацан в первый раз услышал заклинание магии земли: «Фосфаты!» Мак не знал, как это действовало, но урожаи на заливных полях были обильными. От далекой кузницы доносились звуки звонких ударов. Работа кипела, время обеда еще не пришло.