Дмитрий Север - Союз Аполлона

Вдовец Шнитке любил по выходным побродить залами, созерцая картины абстрактных фантазий и реалистических сюжетов прошлых веков.

– М-м…

– Но, если вас интересует более древнее время, – Битэ! Античный мир у ваших ног.

– Я думаю, что приму ваше приглашение, любопытство девушки не имеет границ. – В свете последних событий, Вику волновал и притягивал древний мистический мир, – «Аполлон, Агайя, Терес, хрустальный амулет…», она даже и не пыталась искать ответы, на странные события, обрушившиеся на нее за последнюю неделю.

Официант принес заказанную еду, и они принялись вкушать огромных раков, запивая их сухим вином.

– Я бы с удовольствием походил по галереям, выставкам художников… – владелец отеля залюбовался большой картиной на стене, которую недавно приобрел на аукционе.

– А меня больше волнует античный мир, – драмы, вулканы страстей… Все это так вдохновляет, не то, что наше время – цинизма и рационализма, эра холодных эмоций.

– Да либен Вика, вы сто раз правы! В древней эпохе остался огонь, – возрождающий и сокрушающий, – Генрих поднял бокал с вином, – за стихию!

– За созидательную стихию, – поправила немца девушка и у нее как у дикой кошки блеснули глаза, а рука с фужером мягко опустилась на стол.

– Вы мне только что напомнили Багиру, из сказки моего далекого детства, – Генрих с восхищением глядел на спутницу. – Разрешите, я так вас буду иногда называть.

– Согласна… Но, только при одном условии, – Вика очаровательно улыбнулась и лукавым взглядом стрельнула в пожилого немца с рыжими усами.

– Для меня высокая честь исполнить ради вас любое условие, неотразимая Багира! – Генрих хотел встать, но выпитая ими бутылка Бургундского не располагала к резким движениям.

– Отлично! Тогда я буду называть вас, Шерррр – хаан… – она мило прорычала эту кличку, от чего у бедного вдовца чуть не остановилось от счастья сердце.

…Хотя если честно, он больше ей напоминал старого волка Акилу.

К концу вечера Вика слегка опьянела и предложила новому знакомому мирно разойтись по домам. В зале квартет музыкантов виртуозно заиграл Венский вальс, и пожилые пары закружились под музыку Штрауса. Генрих галантно пригласил Вику на танец, и она, в благодарность за ужин, милостиво подала ему руку.

– О, майн Готт! – вздрогнул немец, прикасаясь к шелковистой коже, и с небывалым приливом энергии, закружил Викторию по залу.

Вскоре танцующие в зале пенсионеры прекратили вялое топтание, и с осуждением начали поглядывать на ровесника, бодро козлящего кругами в паре с очаровательной молодостью. Генрих парил по залу, уверенно увлекая за собой украинку. «Мне двадцать!», – кричала его душа, и в тот момент ноги верили ей. Но, вот музыка стихла, и Вика с трудом остановила неугомонного немца.

– Еще один танец! Либен Вика, – стал умолять ее, с загоревшимся взглядом Генрих.

– Увы, мне пора. – Отстранилась от партнера девушка.

– Биттэ! – смешно подпрыгивая, протянул руку Шнитке.

– Найн, Генрих, – голос у нее стал серьезным, взгляд карих глаз – сосредоточенным. – С утра меня ждут поиски подруги. Ради нее я сюда и приехала… Вот только адреса и телефона ее нет… Я такая рассеянная, сумочку или потеряла, или украли… А в ней, вся моя жизнь. Так что, спасибо за ужин, но мне рано вставать.

– Шейнэ [4] Прекрасная (нем. яз.). Вика, примите мою помощь – машина, связи. Чем смогу. Я ваш слуга! – с мальчишеским задором воскликнул владелец отеля.

– Данке шон, Генрих. Помощь мне действительно будет нужна. Встретимся утром в холле, идет?

– Натюрлих [5] Конечно (нем. яз.). .

– Бай, – улыбнулась на прощание Вика и решительно пошла на выход.

– Бай, бай… Все что угодно, май либен, – прошептал вдовец, пожирая глазами спину красавицы.

Прекрасная украинка не на шутку растревожила сердце Генриха. Рядом с ней он себя почувствовал сумасбродным юнцом. Рано утром, позабыв про кастрюли и счета, он подкрался к дверям заветного номера. Прислушался – тихо. По-воровски оглянулся. Легко нагнулся и положил у порога красную орхидею. Затем зачем-то поцеловал ручку двери и быстро удалился вниз. В холле седой «юноша» уселся на кресло и, напустив на себя грозный вид, принялся наблюдать за портье. Прошло не менее часа томительного ожидания, – двери лифта в сотый раз распахнулись, голова Генриха привычно дернулась в сторону шума, и он наконец-то увидел Викторию. Немец вскочил с места, и в четыре гигантских шага предстал перед красавицей:

– Гутен морген, либен Вика!

– О! Это вы?! – ее большие глаза, стали огромными.

– Я, я, – закивал головой Генрих, непроизвольно любуясь гибким станом девушки.

– Кто-то мне подложил цветок возле двери, – Вика сунула ему орхидею под нос. – Не знаете, кто бы мог это сделать?

– Найн, – покраснел немец.

– Хорошо. А не подскажите ли Генрих, где здесь рядом полицейский участок?

– Не надо полиции, фрау! Это сделал я, сюрприз так сказать.

– Мне вообще-то подругу бы найти, – улыбнулась девушка.

– П-ф! – выдохнул Генрих. – Пять минут езды, и мы в участке! Моя машина у входа.

Он взял ее под локоть, и его непростые серые глаза, слегка прищурились:

– Комиссар полиции, мой хороший друг. Идемте Вика, все будет – гут!

– Ой, а я так волнуюсь, что не смогу найти ее, – закусила губку украинка и пошла с немцем на выход.

– В Германии, найти целого человека не проблема, – успокоил ее спутник и открыл перед красавицей дверь спортивного кабриолета. – Дело времени и желания…

Возле полицейского участка, было пустынно и тихо. Преобладание бело – зеленого цвета в интерьере огромного прямоугольного здания без выкрутасов, с одной стороны усыпляло бдительность входящего, а с другой и настораживало. «Этот Дон Кихот часом не в дурдом меня привез?», – поежилась Вика, искоса наблюдая за взволновавшимся водителем: – «Может он по суровости лет, забыл куда едем?»

– Полис? – недоверчиво спросила девушка.

– Я, я.

Все внимание Генриха было поглощено белым линиям на пустой стоянке. Немец виртуозно на них не наезжал, тем самым отдаляясь от здания. Наконец припарковавшись в самом углу, он вытер платком руки, взглянул на себя в зеркало заднего вида и, шаря по карманам пиджака, строго произнес:

– Аусвайс!

– Мой? – вздрогнула Вика и достала паспорт.

– И подруги, – кивнул Генрих и хлопнул себя по лбу. – А-а! Мы же ее ищем… Имя и фамилия пропажи?

Девушка написала данные на листке в блокноте:

– Вот, держите Генрих.

– Айн момент, либен Вика, – он аккуратно сложил бумажку, и с благоверным трепетом взглянул на здание. – Все будет – гут! Я пошел.

Войдя в помещение, Генрих в нерешительности остановился возле окна дежурного.