Алексей Кудесин - Школа богатырей. Возвращение Полуночи

– Будто мы все эти дни не дышали!

Настенька звонко рассмеялась. Любимка заслушался – впервые её голос звучал в полный рост, не приглушенный застенчивостью. Девушка взяла его за руку и подвела к ближайшей ели.

– Ты ходишь кругами. Почти вернулся к тому месту, где мы начинали. Вот, гляди. Ветка сломлена, слом свежий. Значит, здесь недавно был кто-то из наших.

Любимка поглядел на ветку, потом на Настю.

– А может, это зверь какой?

Девушка опять засмеялась. Любимке была приятны её звонкие колокольчики.

– Следов шерсти нет, значит, шёл не зверь, а человек. А вот сюда взгляни. Вот отметины от сапогов Лексия, я их запомнила, ещё когда за ним шла. А вот Сойка – она немного носки внутрь ставит, и сапожки у неё махонькие, аккуратные. Это вот ножищи Остапа – он как лось ломился. А вот Димитрий – у него сапоги дорогие, подкованные серебряными гвоздиками. А это уже Наум… – девушка встревоженно осмотрела следы, потом глянула туда, куда они идут. – Опять не туда свернул. А ведь я ему указала путь…

– Мечи-калачи! Ну ты, Наська, и даёшь! И это все ты видишь прямо здесь?! Я в жисть того не увижу!

Девушка так и зарделась, позабыв о Науме.

– Нечего тут такого нет! – раздался грубый голос. – Девка всю жизнь в лесу провела, пням молилась, в ручьях мылась. Она просто обязана в этом разбираться и нам помочь. Ведь мы соратники, товарищи и всякая прочая – так князь говорил. Показывай, куда топать!

Из леса вышел Ярополк, весь оцарапанный и в хвое. Настенька сразу сжалась и замолчала, опять превратившись в тихую и неприметную девчушку.

– Мечи-калачи! Ничего она тебе не должна! – набычился Любимка. – А ты чево не со своими бла-агородными?! Никак бросили тебя?

Сын воеводы поморщился.

– Остапа потянуло на соревнования. Сказал – кто скорее до Владимира доберётся, тот молодец, и был таков. Но если Наська мне покажет, я ещё и первым стану! Так что, девка, давай! Помоги мне!

Ярополк радостно потёр ладони. Настенька сразу поникла и сжалась. Любимка нахмурился, глубокие морщины легли на гладкий лоб.

– Мечи-калачи! Дядька Стоян чётко сказал – испытание волей! Понял, дурья твоя башка? Не станет тебе Настя помогать! Нет на то её воли! Понял?

Ярополк не успел рта раскрыть, а он уже повернулся к маленькой травнице.

– Наська, ступай. А мы как-нибудь сами.

Девушка недоверчиво вскинула глаза.

– А как же ты?

– Ступай-ступай, – грубовато оттолкнул её отрок. – Нечаво нас жалеть. У нас ещё целых три дня!

– Что?! Нет! – заволновался сын воеводы. – Я с этими лесами не знаком, я заблудиться могу, Настя!

Любимка заступил ему дорогу.

– Не заслужили мы её помощь. – Настенька улыбнулась, кивнула и исчезла в лесу. Ярополок попытался обойти Любимку, но тот вцепился в него, как клещ. – Неча за ней идти. Сам дорогу ищи!

– Дурень! Трудности на свою голову ищешь.

– Нечаво на чужом горбу ездить! – отбивался отрок. – Свой заимей и ездий.

Он отпустил сына воеводы. Тот кинулся в лес туда, где исчезла травница.

– Наська! Ты где! Ух, получишь у меня!

Девушка, конечно же, не отозвалась. Княжич зло сплюнул.

– Дурило! Не ходи за мной!

И скрылся в лесу.

– Вот ещё, – буркнул Любимка. – Побежал! – Шаги сына воеводы затихли, а Любимка вновь остался один. – Ну что, поглядим, куда меня выведет… моя воля!

И он уверенно зашагал по лесу в противоположную сторону.

***

На Мокеевку ровными рядами шагали пёсиглавцы. Их мускулистые тела топорщились клочьями рыжеватой шерсти, поблёскивали злые собачьи глаза, влажные клыки белели в оскаленных пастях.

Прутик стоял на деревянной стене и сжимал рукоять настоящего боевого меча.

– Ничего, Тишка. Отстоим деревню. Защитим. Обороним.

Пса видно не было, но отчего-то мальчик ощущал его присутствие.

– Рау-рау-ра! Рау-рау-ра! – порыкивали пёсиглавцы. Они высыпали из леса двумя рыжими потоками, стремительно затопили свободное пространство у ворот деревни.

– Я готов! – Прутик шибче сжал меч. – Я встречу вас! Приму! Привечу!

– Эй! Ёшки-матрёшки! Ты чего творишь, малявка!?

Мальчик не сразу понял, что голос звучит снизу и обращается к нему.

– Идите сюда! Скачите! Бегите! – яростно крикнул он, глядя на приближавшихся пёсиглавцев. Кончики лаптей зависли над пустотой. Прутик вяло удивился. Стена как будто преобразилась. Перед ним больше нет надёжной опоры, только бездна и пёсиглавцы далеко внизу.

– Мечи-калачи! Слазь оттудова, дурилка с бодогом! Свалишься, мне тебя не пымать!

Да что же это?! Прутик нахмурился и попытался сорвать с лица нечто мешающее. Словно в паутинке запутался. Пёсиглавцы подбирались все ближе, но с мечом что-то случилось. Он и правда оказался обыкновенной палкой.

– Да что же такое?! – возмутился Прутик и шагнул вперёд. Снизу раздался тоскливый визг Тишки, и мальчик полетел.

– Грохнулся-таки!

Перед внутренним взором Прутика полыхнули огромные зелёные глаза. «Тяга последнего вздоха!» – прогрохотали слова.

Тяга! Последнего! Вздоха!

С мира будто сдёрнули пелену. Дерево, листва, вниз уходит гладкий ствол и теряется в страшном буреломе. И он – Прутик – завис над всем этим, распластав по воздуху руки. Внизу, словно пасть огромного чудища, ощетинились острые сучья. «Если я на них упаду, – сверкнула мысль, – наколет, как жука на иглу!» Страх ожёг плетью, пальцы ухватили листву, но тело уже налилось тяжестью и летело вниз, ускоряясь.

Тяга последнего вздоха! Холодный смех, способный заморозить жарким летом крынку с водой.

– Мечи-калачи! Чтоб тебя!.. – отчаянный крик. В кучу сучьев одновременно влетело два живых существа: Прутик сверху, светловолосый парень сбоку.

Бах! Светловолосый выбросил вперёд руки, словно пытался поймать муху, да впустую хлопнул в ладоши. Бабах! Завал сучьев раскидало в стороны, бац! Прямо в середине расчищенного пространства распласталось тельце мальчика. Дыхание выбило из груди, свет померк в глазах, отчего ярко вспыхнули звезды. Но не те, что на небе. Звезды хороводили внутри его расколотой головы.

Сверху на него набросился визжащий лохматый комок, горячий влажный язык прошёлся по лицу и слизнул текущую по губам кровь.

– Ей, малявка. Ты как? – раздался голос. Над Прутиком склонилось тревожное лицо. Мальчик боялся пошевелиться, но язык Тишки лез в нос, спешил обшарить лицо.

Пчхи! Прутик чихнул и машинально сел. Надо же, получилось. Мальчик сглотнул кровь и недоверчиво тронул затылок.

– Я жив?! Цел?! Не сломан?!

– Не знаю, как телом, но умом ты явно поломался ещё до падения. – В голосе отрока беспокойство. – Забрался на ёлку, отпустил ствол и стоит на суку, бодогом машет. И ведь не просто на ёлку – какой бурелом внизу. – Любимка оглянулся на стену сучьев, которая была совсем рядом. – Зато я каков, – отрок поглядел на свои руки. – Кажись, земная тяга сработала. Первый раз. – Он вскочил и хлопнул в ладоши. – Ещё раз! Ну же! – Остатки сучьев остались недвижимыми. – Ёшки-матрёшки, вот всегда так, – огорчился отрок и вернулся к мальчику. – Ты откуда такой? Напомнил мне людей-марионеток. Их один злой человек заколдовал. Они тоже творили то, что им непотребно было. Зелёный Сглаз та магия зовётся…