Мгер Оганесян - Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани

– Ты уверен, что это съедобно? – крепко сжав в руках плод, обращается к другу Амадей.

– А какая разница, дружище? – смеется Лами. – Все равно наш прославленный лидер, как всегда, прикроет твое одно место.

Амадей страстно мечтает попробовать пленительный фрукт, но, проявив гордость, удерживается и бурчит:

– Тоже мне шутник.

Из-за большого живота толстяк с трудом снимает обувь с изможденных грязных ног. Его усталые ступни успокаиваются на нежном покрове мха. Внешне грозный, но нежный в душе кузнец тщательно чистит ботинки от камней, грязи и прилипшей растительности, и подслушивает разговор драбанта с лидером.

– Милорд, будем плыть? – интересуется готовый ко всему Берто.

– Плыть? – тревожно округлив глаза, немного дернув головой, вмешался Амадей.

Задумчивый граф все это время, неотрывно следя за малейшим движении в джунглях, наблюдает, как по волнистым деревьям одна из красных птиц с синим хвостом скользит то вниз, то вверх. Другая, черная, птица своими бирюзовыми крыльями изображает паруса и ритмично танцует. А маленькая коричневая маленькая самка завороженно качает головой из стороны в сторону. По желтым стволам некоторых деревьев разбросаны алые цветки. Оранжевая птица с пестрыми красными и синими перьями на хвосте и хохолке, напевая, соблазняет свою бело-голубую паву. Земля покрыта пышными зелеными мхами и необыкновенными цветами. Их аромат настолько приятен, что может вскружить голову любому путнику. Манрике, услышав смешную реплику Амадея, перевел свой взгляд на него, не сдержав гримасы. Мягко улыбнувшись, благородный лидер прокомментировал:

– Ты можешь оставаться.

Вся команда рассмеялась, и Лами продолжил издевательства:

– Наверняка кушать хочешь. Пожаришь пару птичек, пока мы вернемся.

Сослуживцы продолжают хохотать. Амадей, нисколько не обидевшись, ответил:

– Прекрасно, смейтесь.

– Милорд, тут могут быть змеи или, что того хуже, крокодилы, – предупреждает Гермэк, переживающий за благополучный исход их путешествия.

– И верблюды – не лучшие пловцы, – добавил усталый Амадей. На что Лами надменно улыбнулся.

– Мы должны рискнуть, выбора нет, – уверен в своем предложении драбант Берто.

– Лами, собираешь лозы. Берто, прикрываешь от хищников. Гермэк, Амадей, вы – кузнецы, руководите процессом. Будем строить плот, – распорядился граф Манрике де Лар.

– Вот это я называю райской кузней, – прокомментировал Лами, спрыгнув с дерева. Сорвал два гриба острой формы и наставил рожки Амадею, который в свою очередь досадливо отмахнулся. Остальные лучезарно улыбнулись. Затем все направились исполнять приказы командира.

Белоснежная башня с дозорным огнем, на вершине которой огромная статуя крылатого пегаса, служит маяком для кораблей на самой широкой реке в мире, которая называется Анэль, стрелой переливаясь с другой рекой – Лусани в Анаказель через столицу Арии Вариэны. Еще темное утро, огромная полная луна пускает голубой свет, где-то оставляя блики, а где-то погружает в сумрак. За реками над лиственным зелено-синим лесом и красным бóрандом пролетает в сопровождении голубых и синих райских журавлей «красная Эйфавелла», что в переводе с эльфийского означает «летающая волна». Это тот самый летающий корабль, построенный из коры красного бóранда, ветка которого на ведущем белом парусе олицетворяет герб Джесснуры. Судно плавно совершает посадку в порту, где эльфийская свита во главе с Мэрфэлом ожидают важного гостя.

С корабля опускается Аврело со своими сопровождающими. Арфаон Арии Вариэны чуть выше короля Арачнакана. Аврело всматривался, словно впервые видел, как лунный свет оставляет блики на коже великолепного эльфа. Одет он был в лазурный кафтан со всевозможными украшениями из белого золота, так гармонирующими с его волосами. А на голове у Мэрфэла была тиара, полностью состоящая из голубых бриллиантов, образующих симметричные фигурные скобы и различные узоры эльфийской культуры.

Древний правитель первым протягивает руку с огромным перстнем из красного золота в виде ветки красного бóранда, обвившей чуть ли не весь средний палец.

– Добро пожаловать, дорогой друг! – правитель эльфов встречает короля людей.

– Приветствую тебя, добрый друг, благодарю тебя за радушный прием!

– Это еще что, сейчас будем пировать, вот это будет прием! – приобняв друга одной рукой, другой рукой указывает в сторону голубой каравеллы.

Обменявшись любезностями, Аврело поднимает руку и дает отмашку, чтобы слуги спустили дары, и говорит:

– Я знаю, что у тебя в государстве всего в избытке. И все же у тебя проходят игры, поэтому я привез тебе тонны мяса, пряностей и вина.

– Ты гений, мой дорогой друг. Чего у нас нет, того нет. Спасибо за твою щедрость и заботу.

Близится рассвет, два дипломатичных правителя пересаживаются в более маленькое и шустрое судно и вместе со своими слугами отправляются на финальные игры в Норюэль.

В башне Сальвадора жила его семья. В одной из комнат, где иногда проходили семейные ужины, светились белые огни серебряного паникадило с символикой эсперанской культуры, в основе которой – листья. Стены были белые с разнообразными цветочными орнаментами. Пол состоял из темного мрамора вперемешку с черным деревом, украшенным серебряными узорами. А многообразные округлые арки служили выходом на цветочный балкон.

Опустошенный Ракши глядит с тоской на звездное небо. Ведь все его мечты и построенные планы на будущее в один день сошли на нет. Он не станет выпускником ордена Дезмонда и тревожится, что не станет еще и королем. А самое страшное, что больше всего его волнует, – это чувство ненужности. Вдруг слышит милый голос, доносящийся со спины:

– Сын мой… – произнесла столь нежно, словно пропела Мария, жена Сальвадора.

Принц оборачивается, понимая, что это мама, и, опустив голову, тихо шепчет:

– Мама…

– Дай обниму тебя, родной мой! – воскликнула она, чувственно вздохнув и шагнув в его сторону.

Мать крепко прижала мальчика к себе. Ракши, обнимая ее в ответ, спрашивает:

– Мама, я больше вам не нужен?

– Ты самое дорогое наше сокровище. Не говори так, любимый мой, – на влажных глазах Марии не удержалась капля слезы и потекла вниз по щеке.

– Тогда зачем отец отсылает меня?

– Он хочет, чтобы ты стал великим. Заставь его тобой гордиться. Ведь я уже горжусь…

– Мама… – грустно вздохнул мальчик, затем проговорил: – Я не хочу вас покидать…

Болит душа матери, глядя на единственного сына, не зная, как его утешить. Ведь она сама нуждается в утешении больше, чем кто-либо: