Сергей Шипов - Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг

– И какое же «но»? – взгляд судьи воспылал нетерпением.

– Вопрос о престолонаследии. Сын короля, как известно, отрёкся от власти, а от женщины без мужчины ничего не зависит. А роднить себя с тем, кого ненавидишь – разве это возможно? Обвиняемая лучше предпочтёт смерть, чем возляжет на одно ложе с ним!

– Подождите-ка, а о ком вы сейчас ведёте речь? – заинтересовался судья.

– О племяннике покойного короля – Кромате, – развеял неясность Бромар.

– Значит, судя по вашим словам, чаша с ядом предназначалась не для короля, а для его племянника, и как мы слышали из ваших уст, обвиняемая питает неискоренимую ненависть к нему, – сделал умозаключение Малиос.

– Так и есть. Ведь после смерти его Величества, Кромат имел все права на престол не меньше, чем Фаретра. Им пришлось бы править вместе, как того требует закон, – подытожил Бромар.

– Благодарю, свидетель, присаживайтесь. А теперь, я желал бы услышать подтверждение или протест последних слов. Лорд Кромат, вы можете на них что-нибудь ответить? – спросил Малиос, жаля взглядом.

– Эти слова абсолютная правда, Ваша Честь, – подтвердил утверждения Бромара Кромат. Оживленный походкой он подошёл к трибуне и начал свой небольшой рассказ:

– Понимаете, у нас всегда были натянутые отношения с обвиняемой. Я всегда хотел быть ближе к ней, но она постоянно отталкивала меня. Вскоре её неприязнь переросла в ненависть. Мы часто ссорились, бывало даже, обвиняемая бросалась не только оскорблениями, но и угрозами. А она слов на ветер не бросает, уж поверьте, – ядовито посмотрев в сторону Фаретры и отпустив едва уловимую колкую улыбочку, сказал Кромат.

– А есть из присутствующих в зале тот, кто может подтвердить горячность и злопамятность обвиняемой? – обратился к залу судья.

– Ваша Честь, я могу это подтвердить, – вступил в разговор капитан стражи Ровук.

– Замечательно, – улыбнулся Малиос, – продолжайте.

– Как-то раз у меня с обвиняемой произошёл конфликт. Так дело дошло до того, что она пригрозила мне моим социальным положением. Как ясный день, помню её слова: «попробуешь мне хамить и со всеми своими причиндалами отправишься на рудники!» – с тех пор, мне приходилось, чуть ли не прятаться при видё её, – пояснил капитан, заботливо прочесав на висках густые пряди волос.

– А расскажите, что это был у вас за конфликт с обвиняемой? – поинтересовался судья.

– Кто-то разбил дорогую для неё вазу, а я попался под горячую руку. А ведь я просто сказал, что ничем помочь не могу, ведь в мои обязанности не входят подобные дела, на что обвиняемая от злости ударила меня перстнем по голове, – бусины пота часто срывались со лба капитана и падали на редкие брови. Он тотчас вытирал чело, поглаживал волосы, нервно потирал ладони.

– А давно ли случился этот конфликт? – не отступал судья.

– Где-то пару лет назад, – задумчиво протянул Ровук, вновь притронувшись к своим локонам.

– Благодарю вас за показания, присаживайтесь, а к вам, Лорд Кромат, у меня будет ещё один немаловажный вопрос, – сообщил судья.

– Безусловно, Ваша Честь, – патетично ответил свидетель, положив взгляд на свой золотой перстень с чёрным жемчугом.

– Был ли у обвиняемой мотив, чтобы отравить вас?

– Конечно же! – выпалил Кромат. – Обвиняемая желала заполучить власть, не деля её со мной. Понятное дело, ей было выгодно расправиться со мной, ведь я единственный, кому достаётся трон по праву в первую очередь, в виду того, что сын обвиняемой отрёкся и поклялся посвятить свою жизнь служению ордену Нэраэля. Однажды, обвиняемая прямым текстом сказала мне, что трон я ни за что не получу.

– Ага,… значит, угроза всё-таки была? – переспросил отец Малиос.

– Да, – коротко ответил Кромат.

– Хорошо, присаживайтесь, – протянул безразлично судья, устремив прищуренный взор в мозаичное окно, через которое лился ослепительный солнечный свет. После полуминутного молчания отец Малиос глубоко вздохнул и чёрным платком вытер с лица пот.

– В этой чаше, – продолжил судья, указывая на блиставший золотом кубок, который стоял на столе, – придворным лекарем была обнаружена смертельная доза яда, – договорил судья, бросив вопросительный взор на седого старика. Фáсиус медленно поднялся со скамьи и, апатично посмотрев на присутствующих, прихрамывая, направился к трибуне.

– Свидетель, внимательно посмотрите на эту чашу, вы где-нибудь видели её? – требовательным тоном спросил отец Малиос, подвигая кубок к краю стола. Лекарь неспешно надел очки в золотой оправе и начал пристально рассматривать предмет, безустанно теребя его в руках.

– Да, это та самая чаша, в которой был яд… – прохрипел Фасиус, постукивая указательным пальцем по краю кубка – осторожнее с ним, Ваша Честь, здесь ещё остались его следы.

– Обвиняемая хотя бы раз интересовалась ядами? – задал вопрос судья.

– Эмм… – задумался лекарь, – припоминаю… было как-то раз, – посмотрев бессовестными ехидными глазами на Фаретру, погружённую в неясное смятение, ответил Фасиус. – Где-то пару месяцев назад, у обвиняемой были проблемы… с женским здоровьем, она вызвала меня к себе и приказала ей помочь. Когда же я принёс ей средство от недуга, она, к моему удивлению, стала расспрашивать о лекарственных и ядовитых травах.

– Ага, интересовалась, значит, – промямлил про себя отец Малиос, после чего сделал паузу, потупив взор и приложив перстень к губам. После минутного молчания судья посмотрел на свидетеля, а потом на обвиняемую.

– А кто-то из слуг мог бы позволить себе приобрести подобный яд? – прозвучал вопрос.

– Это очень редкий яд, его чрезвычайно сложно получить! – уверенно заявил лекарь, – Такой яд сильно ударил бы по кошельку простолюдина, что уж говорить про слуг.

– Замечательно, – улыбнулся отец Малиос. – Больше вопросов у меня к вам не имеется, а обвиняемую прошу высказать свою точку зрения. Прежде всего, вы признаёте себя виновной, согласны ли с мнением свидетелей?

– Я? Себя виновной? – возмущённо начала Фаретра. – В чём, скажите мне, в чём виновной, когда я понятия не имею, ни о каком яде! Мой муж умер у меня на руках и совсем не от яда, Ваша Честь, а эти люди наглым образом наговаривают на меня, потому что никогда меня не любили и не признавали, как королеву, я им чужда была всё это время, понимаете? А Лорд Кромат, который так умело и бесцеремонно врёт вам, не раз домогался до меня, но, к счастью, у него ничего не вышло! – пояснила обвиняемая. Взгляд толпы медленно пал на Кромата. Тот даже не засмущался, напротив, он невозмутимо принял слова Фаретры, будто бы гордился собой, даже во взгляде его не было ни капли сожаления. Королева продолжила:

– А капитан стражи, который предстал пред вами таким гордым и самоуверенным, на самом деле обиженный тщеславный невежа, мечтающий всеми потакать. Я часто замечала его наглую подвыпившую физиономию, когда он стоял на посту, из-за этого он часто лишался жалования и, заметьте, по моей инициативе. Он всегда желал отомстить мне, не так ли? – посмотрев с язвенным укором на Ровука, спросила Фаретра.