Александр Гангал - Вслед за солнцем

А вот со второй штукой у него получилось лучше. Он понял куда нужно нажимать, чтобы получить выстрел. Так, например, если провести большим пальцем по окружности, то менялся цвет на конце цилиндра. Было несколько цветов, каждый цвет говорил о типе выстрела: зеленый сигнализировал о выстреле зеленым пламенем, которое буквально испаряло то место, куда попадало, но расстояние, на которое оно вырывалось было не большое, примерно пятьдесят метров. Синяя окантовка говорила о дуге молнии, буквально взрывающей свою цель и поражая предметы, находящиеся рядом с ней. Коричневый сигнал сообщал о страшном режиме разрушения на дальней дистанции, при выстреле ничего из оружия не исходило, только слышалось легкое шипение, на расстоянии примерно с километр земля на довольно обширной площади буквально взрывалась, уничтожая все в радиусе поражения. Рик так испугался этого, что больше ни разу не повторял. Еще был красный цвет, но в таком режиме выстрелить не удалось. Мальчик не знал, что произойдет, если стрельнуть с красного. Хотя наверняка догадывался, что это будет нечто ужасное. После полевых испытаний он спрятал предметы понадежней, больше не выносил их из сарая, лишь изредка возвращался к ним, проверяя тайник, держал их в руках, ощущая бесконечную мощь и чужеродность. Вспоминал очень интересное и опасное приключение.

С тех пор прошло немало времени, сегодня они возвращались домой. Каждый был по-своему счастлив от встречи друг с другом.

Небо окончательно посерело, налилось темно-серой палитрой, брызнуло мелким моросящим дождем. Стало свежо и сыро, под одежду время от времени забирался прохладный влажный ветерок. Рик поежился, вздрогнул, закутался в легкую куртку, поплотнее запахнул ее. Уже начало вечереть, время катилось примерно к шести. Мальчик начал волноваться, что, когда мама придёт домой, то его не застанет. Он прибавил ход, тем более были они почти рядом, до деревни оставалось километров шесть, пейзаж вокруг становился здоровей, не было неожиданных оврагов, искорёженных деревьев, зловонных озер с непонятной водой и нагромождений опасных валунов. Вокруг простиралась лесостепь и уже были видно начало зеленеющих возделанных полей, ограждений для летних стоянок скота. Пока там никого не было, стояла тишина, не слышно было мычания, блеяния скота, задорного лая собак, незаменимых помощников пастухам. Для выпаса Корхов и Гонков время еще не настало. Шла середина первого месяца весны великого Максо. В эту пору погода совсем неожиданно могла меняться от очень теплой до ощутимой прохлады, ветряной и дождливой. Трава еще оставалась маленькой и недостаточно сочной для выпаса скота. Но поля уже были засеяны, и из земли зеленью торчали дерзкие настойчивые всходы. Они дошли до поселка, огороженного вокруг внушительной стеной бревенчатого частокола.

Рик присел и осторожно отодвинул ветки кустов, растущих вплотную к частоколу. Внизу обнаружился лаз, довольно глубокий подкоп. О нем знали совсем немного ребят, это держалось в строжайшей секретности. Мальчики поклялись друг перед другом страшной, кровной клятвой, покарябав каждый свой палец гвоздем, выпустив капельку крови! что никогда ни при каких обстоятельствах, включая пытки, они не расскажут о тайном проходе наружу! Подкоп существовал давно, отрыли его года четыре назад, когда во время очередного отлынивания от работы, случайно болтались возле внешней стены, обнаружили слепую зону между вышек дозора. Чем не преминули воспользоваться.

Покинуть поселок можно было только официально пройдя через главные ворота. Там дежурил вооруженный дозор, взрослые беспрепятственно ходили через пост. А вот детей без взрослых за периметр дозорные не пропускали, нужна была записка от родителей, ну или от старосты. Тайный лаз за стену обеспечивал ребятам настоящую свободу, ну а элемент обладания жуткой тайной еще более сплачивал их компанию.

Рик пропустил Эда вперед, тот в ответ довольно заурчал, громогласно мурлыкая на всю округу, ползком заполз в подкоп. Мальчик шепотом прикрикнул на него, чтобы тот заткнулся и довольно ощутимо шлепнул ладошкой по распластавшейся заднице. Урчание сразу стихло, но Эд попятился назад, чтобы разобраться с обидчиком. Мальчик понял маневр друга, пытающегося на заднем ходе выбраться обратно наружу. Эди слегка застрял и отрабатывал лапами в пустую, недовольно сопел, соблюдая тишину. Рик понимал, что затягивать с пролазом чревато большими неприятностями и недолго думая в сердцах добавил тумака по хвостатой шерстяной заднице, и с силой пропихнул упирающегося друга за стену, тот лишь крякнул. После секундной паузы, злой, сам полез вовнутрь. Там его встречал обиженный друг. Рик встал, отряхнулся, неподалёку сидел Эд и демонстративно не смотрел в его сторону, от него шли волны возмущения и обиды. Мальчик посмотрел по сторонам, убедился, что все тихо и их не заметили. Подошел к Эду присел и погладил друга по голове.

– Ну прости, нужно чтоб тихо было. А то заметят, проблем не оберёшься. – Оправдался он шепотом.

Эд повернул морду и уткнулся влажным носом в лицо Рика. Волна негатива исчезла, это означало что инцидент был исчерпан. Огромный, опасный кот, снова заурчал как будто внутри его заработал маленький моторчик. Рик встал и покачал головой.

На улице совсем стемнело. Дом был закрыт, мама все еще оставалась на работе. Он достал ключ, отворил замок и вместе с другом зашли вовнутрь. Дома было темно и сыро. Впотьмах дошёл до стола, взял на нем огниво и зажег лампу. Стало светлей, в тусклых лучах обнажился их небогатый интерьер. По среди довольно просторной гостиной стоял стол, внизу под ним покоились две деревянные лавки, в углу на против притаилась небольшая кирпичная печурка. Кирпичи для печей делали ремесленники в поселке, добывая глину не далеко в пустоши. Также лепили, всякую домашнюю утварь, затем обжигали в местных печах. Частенько ребят заставляли собирать хворост для печей.

На бревенчатой стене возле печи были прибитые полки, на которых размещалась посуда и горшки, разные пузырьки со специями, которые мама собирала в лесу или на поле, или выменивала на рынке в городе. Возле стены притаились два сундука с зимней и не только одеждой. Сундуки были накрыты шкурами Гонков. При сильных холодах они с мамой использовали шкуры как теплые одеяла. Дом имел еще две маленькие комнатушки, одну занимала мама, а в той, что поменьше, которая была скорее, как кладовка, размещался Рик. В маминой комнате стоял деревянный грубый комод, в нем хранилось постельное белье, и всякого рода нежная одежда. Рядом с комодом стояла самая дорогая вещь, которая была у них дома – зеркало! Оно было большое, почти во весь рост. Однажды его притащил охотник из пустоши дядя Роки, мамин ухажер, маме тогда было очень приятно, но все равно пришлось немало заплатить за него старосте, так как все вещи из пустошей такого рода надлежало сдавать наместнику в город. Все артефакты прошлого принадлежали империи, таков был закон. Возле зеркала стояла лежанка, сколоченная из досок, заправленная периной, накрытой ярким покрывалом. У Рика в комнате было все просто, тоже лежанка, правда без перины, рядом грубый стол, за которым он делал уроки, внизу зеленый ящик, в котором хранил свои личные вещи. Еще был сарай возле дома, катух, хлев и, конечно, огород.