Игорь Мерцалов - Хорса Кидронец

– Нет, я не передумал, господин Гифрат. Уверен, мои виноделы найдут выход. Они отлично знают своё ремесло. Если желаешь в этом убедиться, могу передать тебе шесть бутылей «Ордонского ветра» семилетней выдержки.

Бутыль «Ордонского ветра» даже в Ликенах стоила по золотому, а за горами её цена повышалась впятеро.

– Недурная идея, – охотно согласился Гифрат. – Думаю, тебе и впрямь следует побывать в имении. Сейчас кликну писца и выдам тебе бумагу.

Эриной уходил, сам дивясь облегчению, которое испытал. Неужели он готов был ради Алайи пойти и на большие траты?

В воротах он оглянулся. Гифрат по-прежнему стоял на террасе и глядел ему вслед, и Эриной вдруг увидел на миг не старого пройдоху с прозрачными глазами, а человека, который десять лет назад возглавил атаку, сменив на поле боя павшего предводителя, и сразил в единоборстве вражеского военачальника.

За воротами особняка дожидались, переминаясь с ноги на ногу, Карис и Филон.

– Дело сделано, – сказал им Эриной. – Теперь идём в таверну. Что у тебя нового, Филон?

– Плотник Энкилон, отец того придурка, Клита, готов хоть сейчас всё бросить и искать ведьму, – на ходу отвечал Филон. – Я намекнул ему, что помощь Белайхи была бы не лишней, и, уверен, он приведёт с собой кожемяку.

– Это хорошо, но ты сказал, в таверне ждёт ещё и Ксенобий? Мальчишка пришёлся к месту во время казни, но брать его в поход… Случись что, нас же в грязь втопчут, лишь бы его обелить.

– Он всё равно узнал, что Энкилон идёт.

– Узнал? Ему-то какое дело?

– Какое-то, видно, есть. Он как раз пришёл к плотнику, когда я был там. Почему-то Ксенобию очень хочется убить ведьму.

– Что она ему сделала? Отказала, что ли? – хмыкнул Эриной.

Филон пожал плечами.

– Может, тебе, господин, он и скажет толком, а так – несёт что-то про борьбу с предрассудками. Брать его с собой не хотелось бы, но я подумал: пусть лучше идёт с нами, чем останется в городе и будет молоть языком.

– Правильно рассудил, хвалю, – кивнул Эриной.

Они дошли до харчевни с расколотым щитом на вывеске. Посетителей было мало, и Ксенобий с Апилохеном очень бросались в глаза. Оба явно чувствовали себя неуютно в обществе друг друга. За спиной Ксенобия стоял навытяжку слуга, которого Эриной заметил ещё во время казни, когда он пытался сунуть в руку господина камень.

– Представляться нет нужды, – сказал Эриной, садясь к ним за стол. Отправив Кариса принести еды и вина, он спросил: – Почему ты хочешь пойти с нами, юноша?

– Копьеносец, ты обращаешься к сыну всадника! – встрепенулся слуга.

Эриной не удостоил его даже взгляда.

– Тише, Лимма, – остановил его Ксенобий. – Господин копьеносец, конечно, сомневается, будет ли от меня польза. Могу заверить: учителя не раз хвалили мои навыки гимнаста, я не так слаб, как может показаться с первого взгляда. Что же касается моих побудительных мотивов, то всё просто. Я готовлюсь к службе при царском дворе. Уже сейчас я ощущаю великую ответственность за благополучие государства, которая ляжет на мои плечи, и намерен сделать всё, что в моих силах, для процветания Ликеи. Но процветания достичь невозможно, если и дальше терпеть варварские культы и суеверия простонародья! Единство вероисповедания, избавление от глупых предрассудков, искоренение дикарских традиций – вот путь к превращению тупой массы в сплочённый народ. Мёртвая ведьма, о которой говорит вся столица, лучше всего докажет городскому быдлу несостоятельность сказок о силе колдовства. Когда-нибудь я обязательно добьюсь того, чтобы упростить процедуру суда над всеми, кто именует себя магами и колдунами…

Словно забыв, что находится не в молодёжном собрании, Ксенобий говорил со всё большим пафосом, и Эриной поспешил прервать его:

– Чудесно! Я восхищаюсь тобой, юноша! Ты совершенно прав! Что ж, если уверен в своих силах, нам по пути. Быдло получит свой урок. А теперь не будем терять времени. Итак, ты, Оборвыш, клянёшься, что сумеешь отыскать этого Хорсу?

– Апилохен, с твоего позволения, господин…

– Слишком пышное имя для такого ледащего, как ты. Карис рассказал мне, при каких обстоятельствах ты свёл знакомство с Хорсой. Почему не пытался отыскать его раньше?

– Чтобы получить второй удар, от которого уже не оправлюсь? Теперь – другое дело. Можете рассчитывать на меня, господа стражники. Я не подведу.

– Ты что же, хороший следопыт?

– Не самый плохой. Да, ловить зверьё в лесу я не умею, но человеческий след как-нибудь распутаю. Важно найти людей, которые знают Хорсу.

– Таких, насколько я понимаю, нет, – сказал Эриной.

– В городе, может, и нет, особенно если он сдаёт добычу разным скупщикам, – кивнул Апилохен. – Но вдоль дорог его наверняка знают. Только спрашивать нужно осторожно, с умом. Им там городская стража не указ, да и постоянных посетителей не выдадут.

– Что ж, ты, кажется, неплохо знаешь страну. Пойдёшь с нами. Значит, так: завтра утром все встречаемся в ложбине за Восточной стеной. Сначала проверим Ксамир, а там разделимся на пары и прочешем селения вдоль Южной дороги…

– Если господин позволит, я дам совет, – сказал Апилохен. – Спрашивать нужно кидроана. «Кидроан» – так ардском наречии будет «кидронец». За городом на такие дела слух у всех чуткий. Если говорить «кидроан», вам поверят, что вы и в самом деле его знаете.

– Толково, – признал Эриной. – Да, чуть не забыл… Сколько просишь за труды, Оборвыш?

– Полсотни драхм.

– Что ж, они будут твоими, если приведёшь нас к Кидронцу… то есть к Кидроану.

Достигнув Миген, Хорса почувствовал себя другим человеком. Хоть и ждали дома одни заботы, он был рад: здесь ему всегда дышалось свободнее.

Даже молчание Алайи перестало угнетать. Девушка уже окрепла, следы побоев стали едва заметны, и во взгляде её больше не было пугающей пустоты. Она была задумчива, но о чём думала – оставалось только гадать.

Вчера на привале он не успел отвести от неё задумчивого взгляда, когда она вдруг поглядела ему в глаза.

– Спроси уже, спроси, – сказала Алайя.

Хорса выбрал совсем не тот вопрос, который его мучил:

– Откуда ты родом?

– Из Тирта. Я была ещё совсем девчонкой, когда вы взяли наш город. Я быстро узнала, что значит «горе побеждённым».

– Я во Втором Тиртском не участвовал.

– Мне от этого не легче.

– И то верно… – согласился Хорса и стал помешивать похлёбку в котелке.

Он думал, Алайя опять замолчит, но девушка усмехнулась:

– Что, не наберёшься смелости спросить о том, что действительно хочешь знать?

Хорса подавил вспышку раздражения. Обижаться на правду – удел слабых. После неудачной попытки разрешить загадку, он предпочитал вовсе не думать о своих проблемах, отложив их до того дня, когда доберётся до Мигарты и поговорит с жрецом своей веры. Точно так же отложил он загадку Алайи – до тех пор, пока она не разрешится сама собой.