Игорь Мерцалов - Хорса Кидронец

Какое-то время весы удачи колебались, ни одна сторона не могла взять верх. Но гипареи с каждым лохосом, вызволенным из окружения, укреплялись, тогда как тиртяне неуклонно слабели. И они стали отступать – неохотно, вцепляясь в каждую кочку, чтобы дать отпор. До последнего казалось, что они совершенно уверены в себе, что вот-вот соберутся с силами и вырвут у северян уже было одержанную победу. Но, конечно, этого не случилось.

Целых десять стадиев титряне отступали по берегу с боями, и только потом побежали. У гипареев не оставалось сил, чтобы преследовать их, но один из стратегов этого не понял, бросил отряды в погоню. Тиртские конники, прикрывавшие отступление, тотчас набросились на них. Пришлось остальным, преодолевая усталость, идти на выручку – это затянуло сражение и обошлось северянам в лишние сотни жизней.

А позади между тем лежали в грязи мёртвые и раненые – широкой полосой растянулись они на все десять стадиев вдоль хмурого Кинда. Обозы, отставшие от основного войска и смешавшиеся при первых сообщениях о сражении, только-только подтянулись к полю боя. Обозники начали подбирать раненых. И мародёрствовать.

Да, Перин этого своими глазами не видел. Он снова оказался впереди и в те минуты едва переставлял ноги, одной силой воли удерживая тяжёлый щит и с тоской думая, не придётся ли именно теперь получить смертельный удар, когда победа уже практически одержана. Но наслушался потом вдоволь…

Обозники нередко промышляли тем, что успевали подобрать брошенное оружие до того, как похоронная команда соберёт тела; не брезговали и срезать тайком кошельки у мёртвых. В этот раз, говорили, Хорса увидел, как кто-то из них добил раненого. Кидронец, не долго думая, метнул в него копьё, а потом взялся за меч и принялся рубить остальных.

По слухам, он успел уложить то ли троих, то ли четверых. Потом соратники остановили его.

Перин покачал головой и налил себе вина.

– Безоружные, – пробормотал он. – Окажись я рядом с Хорсой, вас полегло бы больше…

– Здорово живёшь, старина! – подсел к нему гончар, милиционер из соседнего квартала. – Вижу, ты сегодня играешь. Погремим костями?

– Погремим, – согласился Перин.

– По медяку?

– По медяку…

– У тебя проблемы в имении? – переспросил всадник Гифрат, поправляя тогу на плече. Взгляд его бродил по аккуратно подстриженным кустарникам роскошного сада. – Проблемы в имении, из-за которых ты хочешь взять отпуск?

– Именно так, господин, – сдержанно кивнул Эриной.

– Проблемы в имении, надо же… Некоторые копьеносцы живут, делая вид, будто они всадники.

Гифрат посмотрел ему в лицо, и Эриною стоило труда сохранить невозмутимое выражение. Если бы он не дорожил своим местом, старый пройдоха с прозрачно-голубыми глазами услышал бы в ответ, что некоторые всадники живут, делая вид, будто они цари.

По гипарейским законам копьеносцы жили за счёт казны, тогда как всадники должны были не только служить, но и сами платили за своё положение. Сословие всадников было опорой власти – это люди, которым хватало средств, чтобы приобрести полное вооружение и содержать боевого коня, а также обеспечить трёх пехотинцев для регулярного войска.

Те, которые могли оплатить боевую колесницу и содержать необходимую прислугу (воина, возницу, конюхов, плотника, кузнеца) искали случая показать доблесть на поле брани, ибо тогда они могли быть произведены в колесничие и войти в число высшей знати.

Впрочем, в мирные годы правила ценза менялись. Всадником мог стать копьеносец, который заплатит три тысячи драхм и отслужит год на границе, обучая воинскому ремеслу полное копьё ополчения. На звание же колесничего мог претендовать любой всадник, готовый внести в казну сумму, достаточную для сбора и обучения лохоса ополченцев.

Одного взгляда на дом и сад Гифрата хватало, чтобы понять: он уже близок к воплощению мечты.

– Итак, у тебя проблемы в имениях. Что ж, виноград не родится, или рабы мрут?

– Я не хотел бы утомлять такого занятого человека банальными хозяйственными хлопотами.

– Скажи, до тебя доходили слухи, что заботу о порядке в городе собираются передать местным властям?

– Да, – ответил несколько сбитый с толку Эриной.

– Как ты к ним относишься?

– Этого никогда не произойдёт. Ликеяне глупы, они собственный нос не найдут без зеркала. Только гипареи способны блюсти порядок и закон в этой стране.

– Золотые слова! – иронично зааплодировал Гифрат. – Именно так всё и обстоит. Святой долг гипареев – блюсти порядок. Честно служить, а не разъезжать по имениям.

– Однако в городе сейчас спокойно, и я не вижу причин, по которым честный стражник не мог бы заняться личными делами…

– Спокойно, говоришь ты, копьеносец Эриной? У меня другие сведения. Вот, скажем, вчера под Южной стеной произошло некое событие… Ты знаешь о нём?

– Конечно, господин всадник, прекрасно знаю, поскольку сам занимался этим случаем. И готов поручиться: если он волнует тебя, значит, твои сведения неверны. Могу представить полный доклад…

– Не нужно, – усмехнулся Гифрат. – Лучше поговорим о твоём имении. Значит, виноград не уродился? Должно быть, лоза подмёрзла? Испортился вкус?

– Совершенно верно.

– Ай, как досадно. Значит, придётся продавать задёшево. Сколько виноградного сока дают твои земли? Должно быть, не меньше тридцати бочек?

Эриной молча кивнул, отметив про себя, что, кажется, Гифрат назвал точное число отнюдь не наугад.

– Ах, какая досада! Ну, может, я смогу тебе помочь. Вот что: продай-ка ты сок в мою винокурню. У меня ведь делают вина не только для благородных гипареев, но и гонят пойло для нищеты. Качество лозы тут неважно. По крайней мере, ты получишь тридцать драхм за бочку, а не просто выльешь сок в землю.

Эриной почувствовал, что закипает.

– Благодарю за щедрое предложение, – промолвил он. – Но, думаю, и сам смогу найти применение урожаю.

– Как понимаю, о хозяйских заботах ты говорить не хочешь… Что ж, поговорим о заботах городской стражи. Итак, ты подверг сомнению мои сведения о событиях под Южной стеной… Или всё-таки передумаешь насчёт винограда?

Эриной понял, что краснеет от гнева.

Виноград в этом году уродился на славу, в подвалы должно уйти не меньше двухсот бутылей, которые через пять лет принесут отличную прибыль, а продажа излишков сока в другую винокурню, как писал управляющий, даст около двадцати золотых чистой выручки.

В какую же цену обойдётся Эриною «отпуск», если он поддастся на вымогательство начальника? Стоит ли Алайя таких денег?

Впрочем, речь уже не только об Алайе. Кажется, старый пройдоха решил, что «события под Южной стеной» дают ему повод хорошенько подцепить копьеносца, думающего о себе, будто он всадник. Поддаваться нельзя…