Роман Медведев - Лети, не бойся

Михаил посмотрел на великана и тот с абсолютно серьёзным лицом кивнул.

– Ну вот, вместо того, чтобы поддержать человека после тяжёлой ночи, вы на меня снова страхи наводите, – промычал мужчина.

– Это лишь первый урок. Держись, Миша! Судьба тебе вернула здоровье и молодость, но отныне за них придётся бороться, – подмигнул Гобоян. – Твои тело и дух потребуют ежедневной закалки!

До вечера Михаил колол дрова и складывал их штабелями за сооружённое ограждение. Несмотря на то, что физический труд не входил в число его любимых занятий, дело неплохо спорилось. Работа давалась легко и даже с наслаждением от происходящего. Мужчина замечал, что время от времени снаружи у ограды останавливались люди понаблюдать за ним. Они смеялись и качали головами. Но никто не переступал границы участка дома. Миша махал колуном, затем, приметив гостей, прерывался и, размазывая стекающий по груди пот, кивал зрителям: – Что, мол, уставились? Есть вопросы?

Однако никто вопросов не задавал. Миша уже уловил, что Гобоян не только пользовался уважением соседей, но и внушал им некий страх. Старик вне всяких сомнений обладал специфическими знаниями о природе края и, Михаил не исключал того, что был местным знахарем. Вполне вероятно, что отныне мужчина мог пользоваться иммунитетом в деревне и не сильно волноваться за собственную шкуру. Повторения истории у столба, скорее всего не будет. Во всяком случае до той поры, пока Гобоян того не захочет сам. Противостоять ему будет не просто.

Миша оглянулся на Кроса, что ковырялся вместе со старцем в копне травы у амбара, и попытался представить возможный поединок с великаном. Однако, что он не выдумывал, всё одно кончалось свёрнутой Мишиной шеей.

Пока мужчина работал, он ни разу не вспомнил о прежней жизни. С каждым часом она становилась всё дальше от его мыслей и всё меньше цепляла сравнением с нынешней реальностью. Будто улепётывающие чёрные пчёлы уносили воспоминания с собой в неизвестность. Незаметно для него настоящее довольно скоро заполонило собой все уголки и закоулочки разума. И как ни странно Миша уже стал получать удовольствие от новой действительности. Радовался растущей в нём силе и сноровке. Свободе от таявшего на глазах груза не столько лишнего веса, сколько всей накопленной тяжести представления о себе самом. Пребывая в монотонном труде на дворе старика, вдыхая напоенный ароматами разомлевших на солнце трав воздух, ему как-то разом стало понятно, что он постоянно был чем-то озабочен прежде. Был скован надуманными запретами, именуемыми комплексами, которые отчего-то потеряли теперь свои основания. С огромным удовольствием он ощущал теперь себя без этой давящей грудь ответственности за дела, которые не имели никакого значения для его жизни. Для его настоящего призвания. Так что же это было ранее? Жалкая куча уловок скрыть себя от мира, спрятаться в некоем деятельном бездействии? Наконец-то, с уходом пчёл он стал как очищенный от ядовитых примесей раствор. Кристально чистая жидкость в наполовину освободившемся стакане. Теперь он готов наполниться новым содержанием.

Вечером, когда солнце окрасило золотом венец крыши дома старика, Гобоян пришёл к Михаилу и принёс ему еды. Они вместе отужинали, и старик высоко оценил проделанную мужчиной работу.

– Ты на правильном пути. Нужно будет время, чтобы почувствовать себя здесь своим. Но ты это преодолеешь с лёгкостью. Ты даже не представляешь, насколько одарён от природы, – сказал старик.

– И всё же мне хотелось бы знать надолго ли я здесь? Смогу ли ещё увидеть свой прежний дом?

– Это неизвестно никому. Твой путь, каким бы он ни казался, ты сможешь пройти достойно, если примешь его, прежде всего, сердцем и перестанешь сомневаться в правильности. В твоей голове много вопросов. И, поверь мне, я знаю, что они требуют ответа. Но порой, чтобы узнать его, приходится прожить жизнь. Наверное, на это она нам и дана, чтобы мы находили ответы на вопросы: почему я живу так, а не иначе? почему я оказался именно тут? зачем я живу? Но на все них отвечает лишь тот путь, что оказывается пройденным до конца. Оставленные за спиной сады или руины на нём. И тогда важным становиться лишь то, укоряем ли мы себя за многочисленные ошибки или с удовлетворением оглянемся снова на содеянные дела. О том, почему путь прошёл именно по тем местам, что прошёл, и среди тех людей, что встретились на нём, поумневший в пути странник уже не спрашивает. Вот и ты перестань сомневаться. Ступай той дорогой, что встретилась. Если ты не изменишь своему доброму сердцу, а я вижу, что оно такое, не поддашься соблазну предательства, ты способен совершить что-то очень правильное. И потом, если ты снова спросишь судьбу, почему она распорядилась тобой так, что ты был вынужден оставить прежний дом, ты спросишь об этом без сожаления. И, возможно, тогда получишь верный ответ.

– Я очень надеюсь на то, что ты прав, Гобоян. Потому что за каких-то два дня я утратил опору в жизни, а новую обрести не успел. Произошедшее чудо заставляет в себя поверить, но разум так быстро не сдаётся. Он находит всему объяснения, в том числе, связывая излечение зрения с тайной операцией, и отметает прочь чёрных пчёл. Ему требуются доказательства повнушительнее купающихся ночью в пруду девиц.

– И я боюсь, что очень скоро ты их получишь, – тяжело вздохнул старик.

– Что ж, как бы то ни было, просто знай о том, что я доверился тебе. Прошу не предай меня.

Старик кивнул и не отвёл глаз.

– А где же великан? – Миша стал оглядываться, сбегая от прежней темы разговора.

– Не волнуйся, – старик усмехнулся, – Крос друг. Ты можешь доверять ему также как и мне. Мы с ним знакомы очень и очень давно. Он мой соратник во многих делах. И рядом с прудом, где тебя забирала русалка, он оказался не случайно.

– Тайны, тайны! Сплошные загадки, а не жизнь у вас, – Михаил откинулся на спину и зевнул. – Как я раньше жил без этого? – он прикрыл глаза и, не прошло и десятка секунд, как погрузился в глубокий сон, убаюкиваемый вечерними песнями птиц и стрекотом сверчков. И снилась ему большая солнечная дорога, которая вела его к месту, что он искал всю свою жизнь.

***

Миша продолжал жить у Гобояна. Впрочем, как старик и предсказывал, деваться тому всё равно было некуда. День за днём он всё ближе знакомился с миром, в котором очутился и, чем больше его узнавал, тем больше начинал искренне к нему привязываться. Благодаря покровительству Гобояна, Михаил чувствовал себя в деревне защищённым от чужих нападок. Он решил, что пришла пора строить отношения с соседями самостоятельно и сам пошёл к Алексе, поскольку верил, что действительно нанёс ему оскорбление тем самым непрошенным вторжением. Он сам вызвался отработать долг и исполнил намерение с наилучшим старанием. За два дня Миша перекопал прилегающий к лесу невозделанный кусок участка Алексы и помог его жене с оградой для курятника. Он помирился с Пропом, детям которого вырезал по забавной игрушке из березы. Вскоре про добрые дела и способности Михаила разнеслась весть по всей деревне, после чего каждый при встрече с ним уважительно здоровался, а молодые девушки застенчиво краснели и хихикали.