Илона Ивашкевич - Легенда о Мантикоре. Пропащая душа

Эура устало кивнула и зарылась с головой в шерстяное одеяло. Сон снова навалился, едва её голова коснулась свёрнутой куртки, заменившей подушку.

Утром девушку растолкал Терррорк. Запинаясь и коверкая слова, он объяснил, что шаман велел проводить её до поместья, и так как гоблинцу ну очень не хотелось попадаться на глаза страже, им стоило выйти пораньше. Девушка негнущимися перебинтованными пальцами зашнуровывала сапоги, Терррорк торопил. Когда Эура наконец собралась, он потребовал, чтобы девушка протянула вперёд руки и положила ладони на раскрытую сторону доски, на которой гоблины играли в нарды длинными зимними вечерами. Прежде, чем Эура успела произнести хоть слово, он с грохотом закрыл доску, хлопнув по пальцам второй частью крышки. Пропитавшая бинты адская смесь из земли, крови, глины и зелья затвердел за ночь. После удара она зеленоватым порошком осыпалась на шкуры, обнажая украшенные аккуратной терракотовой татуировкой пальцы и кисти рук. Не было ни ссадин, ни кровоподтёков, ни отёка: лишь мягкая бледная кожа и бурый ажурный рисунок из листьев, кос и причудливых зверей.

– Хорошая работа, – с гордостью заметил Терррорк, словно это он, а не шаман вырезал узор на девичьих руках.

Край небесного светила уже алел над лесом, а луна нехотя плыла к горизонту, растворяясь в безоблачном синем небе. Снег хрустел, обещая солнечный морозный денёк.

– Не рано?

Эура вылезла из палатки и натянула перчатки.

– В нужный час, – ответил Терррорк.

Закрыв за собой полог, гоблинец заботливо присыпал нижний край снегом, чтобы холодный воздух не проникал внутрь. Затем, он долго кланялся увешанным яркими лентами Древу Рода, чьи ветви, словно скрюченные чёрные руки, тянулись в небо. Он бил низкие поклоны, шепча на своём языке слова благодарности, подталкивая Эуру к выходу. Наконец, когда они оказались за частоколом, он сделал пасс руками, словно закрывая невидимые ворота, и засеменил в сторону дозорных вышек. Молча, они миновали ворота и углубились в лес. Когда лагерь остался далеко позади, гоблинец достал знакомые камни и жезл. Когда артефакты заняли положенное место, снова гулко загудел сиреневый мерцающий зев. Терррорк сразу нырнул внутрь. Не дожидаясь приглашения, Эура прыгнула за ним.

Девушка приземлилась на снег утоптанный волчьими лапами. Терррорк чуть подвинул лежащий камень и портал тихо схлопнулся, словно водяной пузырь на поверхности лужи.

– Всю ночь караулить нас.

Терррорк поморщился от запаха сырой волчьей шерсти.

– Рассвет их спугнул, – кивнула Эура, рассматривая следы. Судя по отпечаткам лап, звери были в два раза крупнее обычных волков.

– Идём. Терррорк ведать короткую тропу.

Гоблинцы знали эти леса лучше людей, зимой хоронившихся за оградой поселений, а летом боявшихся лишний раз высунуться за околицу после наступления сумерек. Гоблинцы не боялись ничего. Охраняемые древними договорами и узам многолетнего и не всегда мирного, но соседства с другими нелюдями, они чувствовали себя маленькими хозяевами в Предгорьях. Да, нелюди недолюбливали друг друга, но открытой вражды дело доходило редко, ограничиваясь единичными стычками. Люди…. Люди другое дело. Они люто ненавидели всех, кто хоть как-то отличается от них. Они готовы были уничтожать поселения нелюдей до последнего старика и ребёнка. Нелюди платили им той же монетой.

Тропинка, которой вёл девушку Терррорк, подходила для ребёнка лет семи или гоблинца. Невысокой Эуре приходилось идти согнувшись, ныряя под еловые ветки. Утро постепенно вступало в свои права: просыпались первые птицы, весёлые белки шныряли в верхушках сосен. Оборотни давно скрылись в лесу, чтобы в полумраке чащи разделить ночную.

Внезапно деревья перед ними расступились, и они оказались у стен Снерхольма. Свет заливал деревянные постройки, а над берёзами с криком кружились вороны.

– Терррорк дальше не идти, – буркнул гоблинец и скрылся в чаще.

– Удачи, – только и успела попрощаться Эура. Лишь ветки можжевельника качались там, где ещё мгновенье назад маленький гоблинец ковырял носком сапога усеянный иголками снег.

Утренняя тишина окутала поместье. Зажмурившись от яркого солнца, Эура шагнула вперёд. Не таясь, отперла неприметную калитку своим ключом и вошла внутрь. Поместье казалось безлюдным и тихим. Дворовый пёс, дремлющий у ворот, недовольно поднял голову при её появлении, но увидев знакомую фигуру, гавкнул под нос и снова свернулся калачиком.

Все дороги в королевстве ведут через столицу, все дороги в Снерхольме вели через Тронную залу, залу приёмов и пиров, залу наказаний преступников и залу чествования героев, залу суда, залу расплаты и помилования, залу тихих семейных ужинов и залу шумных праздников. Все дороги в Снерхольме вели через Тронную залу.

– Эура где ты была? – Властный женский голос окликнул её, многократно отразившись в высоких сводах.

Зал казался девушке мешком, в котором сквозь прорехи окон било утреннее солнце. Собираясь в центре, лучи чертили круг, высвечивая герб рода, вырезанный на серых камнях. Стены со шпалерами, развешанные под потолком флаги, стоящие по краям столы и прочая мебель, все тонуло в полумраке.

– У меня были дела, – спокойно ответила Эура, выходя на середину светового столба.

Её ждали. Отец сидел на месте для благородных гостей. Рядом, опёршись о его плечо, стояла мать, уже причесанная и строгая. На резном стуле, щурясь от солнечного луча, бившего сквозь щель в незакрытой двери, сидел король.

– Благородная госпожа, Вы исчезает вечером, а возвращаетесь под утро. Ваша мать глаз не сомкнула, волнуясь за Вас. Извольте объяснить своё поведение, – потребовал король, подавив зевок.

– Ночь была трудна и тревожна. Вы, кажется, собирались на охоту, господин Риквид? Я все объясню на охоте.

– Эура, мы очень беспокоимся за тебя, – произнёс Трюггер, стараясь не смотреть на жену. Он с удовольствием поговорил бы с непутёвой дочерью без свидетелей, ограничился формальным обещанием посадить в следующий раз под замок или запретить ехать на ярмарку.

– Ради этого стоило врываться в мою комнату?

– Нам пришлось выбить дверь, – виновато проговорил отец. – Ты не отзывалась, но потом и вовсе выяснилось, что ты исчезла.

–Я закажу новую, – пожала плечами Эура.

Неловкая тишина повисла в воздухе.

– Ну уж нет. Довольно! – Голос Аурики громыхал. – Я больше не потерплю такого в своём доме. Ты всю ночь где-то шляешься, приходишь под утро и делаешь вид, что ничего не произошло. Я требую объяснений здесь и сейчас. Эуриста, такое поведение позволительно служанке, но не дочери Наместника!

– Я охотилась, – устало ответила девушка, делая шаг в сторону лестницы, но путь ей преградил стражник.