Сергей Раткевич - Ирнийские наваждения

А после того, как она порадовалась хоть этой маленькой победе, – кусочку достоверной информации из реального мира, – ей пришлось и впрямь растечься бесплотной тенью, потому что плененный секретный агент приступил к мощному и безжалостному самоотчету, внимательно прощупывая каждую клеточку души и тела.

И разумеется, он ее нашел.

Погоня… погоня… ночную тьму в клочья рвет ослепительный свет факелов, раскаленные капли масла хлещут с них во все стороны, прожигая кожу, поджигая траву и деревья… нестерпимый жар от вспыхнувшего ночного леса, превращающегося в багровую преисподнюю… погоня… погоня… яростно хрипящие псы идут по следу… жадные, безжалостные псы… с их блестящих клыков каплет яд… псы бегут вровень с пожаром, освещаемые сполохами пламени… кажется, огонь их не жжет и не страшит… кажется, они и есть демоны этого пламени… погоня… погоня… громкие голоса загонщиков, топот и ржанье коней… неумолимый грохот надвигающейся смерти…

Бежать… вначале поскуливая от ужаса, затем подвывая в голос, а потом уж и просто хрипя, задыхаясь… призвать на помощь магию и сообразить, что здесь и сейчас никакая магия не спасет, нет и не может быть здесь и сейчас никакой магии… пламя, псы и конский топот за спиной – все, что есть в этой реальности… а значит, нужно искать какой-то выход.

И выход нашелся.

Со всего маху врезаться в ледяную глыбу, влипнуть, вмерзнуть в нее, проплавляя ее своим телом, втискиваясь в нее как можно глубже – бывает так, что это становится выходом.

Пламя резко сбавило силу, наткнувшись на лед, псы пронеслись мимо, грохот подков свернул за ними и вскоре стих.

«Спасена!» – ошеломленно подумала магичка.

И тотчас сообразила, что ее спасло и где она оказалась.

«Этот ледник… лед этот… это же чары, что его держат!» – сообразила она.

И попробовала чужие чары на вкус.

«Совсем неплохо. Да. Очень даже ничего. Вот так, питаясь чужими чарами, пусть даже и просто наколдованными оковами, можно потихоньку восстановить хоть какую-то силу. И заодно развязать руки этому типу. Он, конечно, спасибо не скажет. Слишком умен, чтоб не понимать, что к чему, но… свободным он представляется полезнее».

Бывшая лероннская королева грызла лед и улыбалась так, будто это было самым восхитительным занятием на свете.

«Ничего, если я когда-нибудь выберусь и обрету силу… вы у меня все лед грызть будете!»

Старый секретный агент быстро догадался, с кем имеет дело. А когда магичка копалась в его памяти, сумел заглянуть в ее собственную. Он-то, конечно, магом не был, но когда дело происходит в твоих собственных мозгах, некоторые невероятные вещи становятся вполне возможными. Особенно если самоконтроль и самоотчет стали плотью и кровью твоего существования.

Так что он неплохо представлял себе и что творится в мире, и кем является его незваная гостья. И бросил на нее все доступные ему силы не из желания куда-то ее вышвырнуть или уничтожить – он просто не знал такого способа, – а чтобы спокойно обдумать ситуацию и принять решение о дальнейших действиях.

Можно ли считать бывшую торговку рыбой, при помощи магии и хитрости ставшую королевой Грэйн, своим временным союзником – или же нужно при любой возможности сообщить о ней ирнийским магам, даже наплевав на возможность освободиться с ее помощью?

«Такие, как она, убивают не задумываясь. Она не станет оставлять свидетеля».

«Перстень».

О да! Это была бы сильная приманка даже для него, но…

«Перстни даются лишь раз, а приманка на то и приманка, чтоб содержать внутри острый крючок».

Старый мастер вздохнул.

Нет. Свой перстень он потерял. Да и зачем ему теперь перстень? Брал-то он его не для себя, а для Вирдиса. Секретный вирдисский агент в самом сердце Ирнии, с самыми широкими полномочиями и самыми большими возможностями. К чему все это теперь? У Вирдиса теперь совсем другой враг. И не только у Вирдиса. Если эта бестелесная тварь своего добьется…

Нет уж! Ирния в союзе с Теарном – куда более умиротворяющее зрелище, чем эта бешеная тварь, вцепившаяся в глотку всему миру. И вообще самой большой проблемой для Вирдиса будет усиление Архипастырского присутствия. Но лучше уж Архипастыри, чем эта…

Старый агент посмотрел на свой палец, с которого так, в сущности, недавно осыпался мелким крошевом колдовской перстень…

Ей кажется, что она поймала его. Поймала его на этом. На желании вновь… хоть на миг почувствовать… обрести утраченное. Когда она сама обрела перстень, у нее были силы с ним справиться, а он… одно лишь ей неведомо… то, что он брал перстень не для себя . И это делает его свободным. Таким же свободным, как она. И даже еще свободнее. Его не сжигают ярость и месть, он свободен от обиды и гнева и может спокойно выбирать.

В сущности, тут и выбирать-то нечего…

Покончив с раздумьями, старый мастер преспокойно забыл до времени все, о чем думал, после чего отозвал погоню, накормил псов, отправил на отдых всадников и погасил факелы.

В его сознании наступила ночь.

Лучшее время для засады.

Когда в камере открылась дверь, агент Тень ни единой мыслью не подал знак своей незваной гостье, что в окружающем их пространстве наступили хоть какие-то изменения. Он знал, что дверь откроется, знал, когда, и ждал этого. Он был готов. А потому его раздумья ни на миг не изменили своего вялого течения, и скрип открывающейся двери скользнул по ним, словно тень птицы по глади лесного озера – быстро и незаметно.

Каждый день в это время к нему заходил дежурный маг ирнийской секретной службы. Один из тех, в чьем ведении находились пленники, считающиеся особо опасными. Те, кого предпочитали содержать не только в обычных, но еще и в магических оковах.

Надо же скованным по рукам и по ногам при помощи магии пленникам как-то есть, пить, отправлять естественные надобности, да просто мышцы размять, в конце концов. Вот и приходит время от времени специальный такой маг. Снимает магические оковы, проверяет состояние пленника и, если это необходимо – подлечивает.

Будет маг его обследовать – непременно на эту приблудную тварь наткнется. И разумеется, не оставит ее там, где она есть. Если повезет – тут же и уничтожит, ну, а нет, так хоть доложит кому следует. Главное, чтоб эта гадина раньше времени ничего не пронюхала. Не то ведь зароется так, что и не сыщешь ее. А это плохо для Вирдиса. Для Вирдиса лучше, чтоб она была мертвой. Окончательно и бесповоротно мертвой. Даже если вместе с ней придется умереть одному усталому старику.

Вирдисский агент не хотел дать времени для подготовки поселившейся в нем твари, и ему это удалось.

Почувствовав магическую силу вошедшего, чародейка в панике заметалась. Она не знала, кто вошел и для чего, не могла рассмотреть это из своего ледяного убежища, она просто чувствовала чужую силу, и ей было страшно.