Виктория Галяшкина - Защитница

Девушка подняла голову и посмотрела по сторонам сквозь налитые болью веки. Она никак не могла понять, почему ее не слушаются руки и ноги. Теперь поняла. Она висела прикованная цепями к стене. Прикованная и распятая. Болело все тело. Так хотелось двинуть головой посильнее, но сделав это, стало понятно, что на шее тоже цепь, и довольно короткая. Свет свечи отразился от чего-то, висящего у неё на шее. Тонкий, словно лезвие стилета лучик, ударил по слезящимся глазам, высекая из них новые слезинки. Девушка несколько раз моргнула, стряхивая непрошеные слезы и превозмогая боль от цепи, изогнула шею, всматриваясь в это нечто. Волчий клык в изящной золотой оправе, обвитый тонкими золотыми листочками и четырехлистными цветками клевера. Подарок мамы – это четко всплыло из глубин памяти.

– Помни, никогда не потеряй. Береги как зеницу ока, – слова матери возникали перед глазами, словно написанные на внутренней стороне век, звучали в ушах и голове. Однако лицо матери терялось во мраке. Девушка напряглась, пытаясь вызвать любимый, забытый образ, но в голову ударило такой невыносимой болью. "НЕ ВСПОМИНАЙ, НЕЛЬЗЯ".

Где она? Что происходит? И самый главный вопрос: Кто она? Горло нещадно саднило, глаза открывались с трудом. Ног и рук она уже не чувствовала. Хотелось пить и есть, но больше всего пить. Интересно, ее оставили здесь умирать? Что же скоро она это узнает.

Послышались четкие шаги на лестнице. Сквозь малюсенькое окошко в двери, мелькнул тонкий лучик света. Девушка напряглась, и тело прошила боль. Великая мать, и почему так больно? Между тем дверь с душераздирающим скрипом открылась. Вошли двое, она чувствовала их запах. Первый пах свежестью и цветами, а вот запах второго… Он был какой-то ненастоящий, но почему, этого она понять не могла. Девушка с трудом подняла голову и попыталась взглянуть, но глаза отказывались показывать ей какую-либо картинку. Она могла различить только два мужских силуэта, но не лиц, ни одежды, ни оружия рассмотреть не смогла. Это было плохо, висеть вот так перед ними, беспомощной и уязвимой. Она привыкла сама контролировать ситуацию, сама отвечать за свои действия, и теперь эта беспомощность ее пугала. Один из мужчин подошел ближе, и девушка наконец-то смогла его рассмотреть. Дыхание со свистом вышло сквозь сомкнутые зубы. Мужчина был потрясающе красив: высокий, стройный, но какой-то хрупкий и изящный, но под этой хрупкостью чувствовалась большая сила. Он был одет в красивую темную безрукавку, белую рубашку и черные кожаные штаны. Длинные светло-русые волосы поддерживал тонкий обруч с темно-зеленым изумрудом. Точь-в-точь, как его глаза. Острые ушки выглядывали из-под волос. ЭЛЬФ!!! ОГО, а вот это уже интересно. А кто второй? Но второй мужчина не спешил показываться. В камере было темно, единственный факел, который эти двое принесли с собой, остался возле двери, воткнутый в скобу. Он почти не освещал камеру.

– Коренэлль, прикажи, чтобы принесли еще факелы. Здесь ничего не видно. Я боюсь наступить в какую-нибудь гадость, – голос говорившего мужчины был густым, словно мед. Он обволакивал и очаровывал. Его хотелось слушать, даже против воли. Второй мужчина вышел. Первый мужчина сразу же подскочил к девушке и к ее губам поднесли флягу с водой. Она пила жадно, быстро, маленькие ручейки текли по подбородку и шее. Потом флягу отняли, и она почувствовала, как к ее губам поднесли мясо. Этот запах и вкус она не забудет никогда. Кусочек был маленьким, но таким вкусным. Она жевала, и сила наполняла ее тело. Она уже могла смотреть, не морщась от боли в воспаленных глазах. – Почему ты это сделала Дэзидриэлль? Зачем ты убила отца? – она даже жевать перестала, услышав данное заявление. И кто такая, эта Дэзидриэлль? Неужели она?

– Извините, но кто убил вашего отца? И кто такая Дэзидриэлль? – она смотрела на красавца-эльфа, не отводя глаз. А он смотрел на нее с недоверием и ужасом.

– Ты помнишь, кто ты? Твое имя? – девушка задумчиво смотрела на него. Он поднес к ее губам еще один маленький кусочек мяса. Она с жадностью его схватила и начала жевать.

Между тем послышались шаги, и второй мужчина появился с несколькими факелами в руках. Он засунул их в кольца, вбитые в стену камеры, и осветил ее всю. Девушка смогла оглядеться, ну хотя бы настолько, насколько позволяла цепь. В первую очередь она посмотрела на второго мужчину. Да что они тут все такие красавцы, что ли? И этот туда же. Красивый, грациозный, сильный. Такой же, как первый. Такие же острые ушки. Тоже эльф. И, судя по всему, она тоже эльф, вернее эльфа. Она попыталась вспомнить о себе хоть что-нибудь, но в голове была абсолютная пустота. И снова откуда-то изнутри накатила волна сильной боли, стоило ей попробовать вспомнить хоть что-то.

– Она молчит мой принц? Она хоть что-нибудь сказала? – в руках мужчины каким-то непостижимым образом оказался хлыст. Он длинной тонкой змеей опустился с его руки на пол камеры. Взглянув ему в глаза, девушка отшатнулась, столько ненависти и злобы полыхало в его глазах.

– Не смей Коренэлль. Она принцесса и моя сестра. И хоть она и убила нашего отца, я запрещаю подвергать ее пыткам. Она должна ответить по закону. По нашему закону. И она ответит, – с этими словами принц и этот второй вышли из камеры, оставив ошеломленную девушку висеть в цепях.

Итак, подведем итоги. Меня зовут Дэзидриэлль, я эльфийская принцесса, у меня есть красавец брат. И я убила своего отца, по совместительству являющегося королем эльфов. Как я это сделала и зачем, являлось для меня тайной. Мой мозг не хотел вспоминать эту информацию, ни в какую. Я попыталась вспомнить хоть что-то, но кроме того, что я недавно очнулась в этой грязной и вонючей камере, вспоминать было нечего. Вот засада. И что же мне теперь делать? Убивать меня не собираются, во всяком случае, пока. Они собираются меня судить, но после обязательно убьют. Смерть короля мне никто не простит. Ой, ой, ой, а жить – то, как охота. Что же делать? Я висела на цепях, стараясь не шевелиться, потому что любое движение приносило сильную боль. Они заковали меня не в обычные цепи, эти цепи выковали кузнецы из рода горных гномов. Эти цепи не разорвать, их может снять только тот, кто их надел. А вот кто их надел, для меня пока являлось тайной. Скорее всего, это мой брат. А он у меня душка. Напоил, накормил… Правда, мало, но ведь накормил же. А если в следующий раз, когда он придет, попросить его разомкнуть цепи. Ага… размечталась. За смерть короля мне придется ответить, но черт, почему я не помню, как я его убила. Почему я вообще ничего не помню. Ведь я даже брата совсем не помню. Дверь открылась, и зашел тот другой. Как его там зовут. Коренэлль. Он смотрел на меня, как на червя, нет как на грязь под ногами. Столько высокомерия и снобизма излучала его физиономия, что мне захотелось стереть эту улыбку с его лица. Я дернулась в цепях и получила такой разряд боли, что пришлось замереть, показывая цепям мою покорность и послушание. Коренэлль усмехнулся своей змеиной улыбкой, и она в мгновении ока превратила его прекрасное лицо в чудовищную, жуткую маску. Хлыст, который он носил на поясе, вдруг как-то незаметно оказался у него в руке. Одним неуловимым движением он расправил его, и тот послушным щенком лег у его ног.