Илья Слобожанский - Зайтан-Бродяга

Было ещё что-то. Врать не хочу, может и почудилось. Глядели на меня со всех сторон. А еще, шептали десятки, сотни голосов. Слова слышал мудрёные какие-то, непонятные, чужие словца. Сердце защемило, ноги отяжели. А потом всё почернело, и я провалился в беспамятство.

Тайник у меня был в том доме что развалился, на втором этаже за поломанным шкафом добро припрятал. Хорошо, что не дошёл, шнурок развязался. Остановился всего на минуту, тем и спасся. Спешил я очень, торопился. Хотел барахлишко забрать, а вот что припрятал сейчас и не припомню, да это уже и не важно. Я тот день никогда не забуду, детский плач, смех, шепот. И то, как соседние дома отвечали громким воем умирающему брату, тоже не забыть. Всякий раз как вспоминаю, волосы дыбом, к горлу ком подкатывает.

Уверен, технари тоже услыхали что-то похожее. Не зря они этот угол дорогой к небу прозвали. Потому-то и крест на самой верхотуре поставили. Хотя кто знает, может я и ошибаюсь? Эти товарищи иногда чудят не меньше, а когда и больше пришибленных. Шумят в городе, да так громко, словно нет лиходеев и дикого зверья. Забираются в такие места, о которых мне и думать страшно. Технарям не нужны ножи и кастрюли, да и колечками они не интересуются. Трубы, провода и всякие мне непонятные механизмы им подавай. В подвалы опускаются, по чердакам шастают. Лично меня, что в подвал что на чердак и на верёвке не затащишь. Там, хоть одна зверюга да спрячется. А ещё, эти ненормальные куда не придут стены долбят и ямы роют. Наверное, и в тот день под самым домом что-то рыли, копали. Потому-то и обвалился домина. А когда начало всё рушиться, технари только и могли как глядеть на падающие камни, ждать своей смерти. Прошла мимо костлявая, пожалела.

После пережитого, те что из-под завалов выбрались за забор не выходят. Сидят в своём посёлке, в Тихий и носа не суют. О том, что там увидали, впервые дни наперебой трезвонили, а потом как воды в рот набрали. С чего вдруг замолчали, непонятно?

Не все остались в посёлке. Знаю я одного, Тихоном звать. Ушёл он от технарей, перебрался в Бочку, работает в коптильне у Хабибулы. Запомнил Тихон на весь оставшийся век как земля стонет, и пыль глаза застилает. А ещё, слышал стоны и шепот. Видал кого-то, но кого не говорит. Сболтнул разок – привиделось что-то живое, огромное. Тихон в город не ходок, боится. Говорит, ему туда дорога закрыта, ослушается умрёт. Обвались и он, угол дома, братская могила для технарей. Тихон мне раз десять об этом повторил, точно я глухой или с памятью не в ладах.

Но как не крути, даже в плохом всегда найдётся хорошее. Высотка, разваливаясь тряхнула землю, да так сильно что на соседей улице тоннель обрушился.

Из той дыры, что когда-то давно служила переходом, даже днём разная гадость выползала. Лохматые рогоносы, чёрные тараканы. Но самые гадкие и мерзкие это кракули, молодняк серых пиявок. Эти кровососы даже маленькие грозят большими неприятностями. Прозеваешь и привет родному посёлку, кракулёнышы большие мастера на потолках прятаться. Свалится на голову маленькая дрянь и всё, поминай, как звали. Это одна из многих причин почему я не любитель по подвалам, да подземельям шастать.

Там, где нет солнечного света взрослые кракули, они же серые пиявки всем заправляют. Эти мерзкие твари, бросаются на всё что шевелится. Своей молодью тоже не брезгуют. Потому-то и жмутся кракулёныши ближе к выходу, лезут на потолки и стены. В большие кучи на ночь собираются, что бы папашки да мамашки не сожрали. А ближе к утру разбредаются, им тоже чего-то есть нужно, охотятся. Нападать ещё не умеют, да и куда им, зубы только на пятом году прорезаются, да и размерами не вышли. Самый большой которого я встречал с полметра длинны, толщиной с кулак. Мелочь пузатая. Но у этих гадов своё возрастное оружие имеется. Клейкой, ядовитой слизью округу пачкают. Человек или зверь в эту гадость залезет и приклеится. Зверюге быстрая смерть, яд что в слизи, убивает не мгновенно, но и ждать не долго. А вот наш брат может и выживет, если из ботинок удачно выберется и босыми ногами в слизь не угодит. Раньше, это место все обходили, но теперь здесь почти безопасно. Если кто и несёт угрозу так это слизни, синяя плесень, а ещё ползучие грибы что живут в выбоинах и трещинах, они и есть главные виновники всех разрушений и основная еда крылатых, ползающих и мелких обитателей города. Куда не глянь, каждая колючка, листочек или букашка, все норовят уколоть или ужалить. Ну да ладно, нужно поспешить, ночь близится, а мне к Бочке через сквер пробираться.

Да что же это такое? Как не стараюсь думать о другом, а в голове Мишка с его картой. Что на ней? Не назову Мишку жлобом, но и не припомню, когда мой приятель добром разбрасывался? За сотню патронов можно неделю в заведении Шваньки Розовощёкой кислую пить с девицами хороводить. С чего вдруг Мишка расщедрился? И с какого перепуга Чумазому доверился? Да уж, странно всё это.

Вот и дождался, дождик заморосил. Вокруг всё серое, мрачное, чёрные тучи цепляются за крыши домов и тянут их в сторону реки. Плохи мои дела, всё говорит в пользу грозы, только её мне и не хватало. За раздумьями время пролетает незаметно и дорога вдвое короче. Впереди, между рыжих домов замаячили стены казармы, за ними сквер. Это одно из самых нехороших мест в Тихом городе. Бывало и такое, даже днём зверьё охотится. Беда тому, кто именно здесь с зубастыми повстречается. Место открытое, спрятаться негде.

Дядька Яков мне как-то рассказывал, когда-то очень давно здесь было красиво. Не знаю откуда Якову это известно, но рассказывать он умеет, приврёт чуток, отсебятины добавит, заслушаешься.

По вымощенным булыжником аллеям гуляли люди, в фонтанах плескались дети, громко играла музыка. По вечерам включали фонари, и от этих фонарей было светло как в ясный, солнечный день. Даже представить сложно, ночью и вдруг светло. Но вот беда, от былого великолепия уцелел разве что булыжник на дорожках, да и то не везде. Заросла округа жесткой травой, непролазными кустами, корявыми деревцами на которых не растут листья, а вот колючек больше чем предостаточно. Зловоние бурой гнили из фонтанов разносится далеко за пределы сквера. Пойдёшь на запах, не промахнёшься выйдешь к фонтанам. И вокруг этой помойки вздуваются корни уродливых растений. А ещё, повсюду торчат фонарные столбы. Опутаны они вьющейся травой и липкой паутиной, под всем этим непотребством, остатки железа доедает ржавчина. Не долго осталось ждать, упадут столбы, рассыплются они, как и дома, те что когда-то стояли вокруг сквера. В земле дыры и трещины заглядывать в которые врагу не посоветую. Зверьё там прячется. Вот такой у нас сквер, с фонтанами и фонарями.

Под ногами осыпается крошево из камня и древесной трухи, желудок выворачивает от стойкого запаха гнили. Дальше, только бегом, и желательно без оглядки. Глубокий вдох и что есть сил до лежачего исполина.