Антон Козлов - За дверью. Часть 2

Наверное, на моем лице отразилось недоверие к словам Януса, потому что старый маг сказал:

– Тебе в твоем возрасте трудно понять, как можно устать от жизни. Но, поверь мне, в мире нет ничего вечного и ничего неизменного. Особенно непостоянны наши собственные взгляды, желания и цели. Вот, посмотри!

Пространство вокруг нас преобразилось. Деревья превратились в высокие колонны с резными капителями, на которых покоился высокий купол, украшенный сияющими, словно звезды, драгоценными камнями. Скамейка, на которой мы сидели, стала двумя отдельными тронами. Клумбы с цветами превратились в столы с изысканными кушаньями и напитками, а скамейки – в стулья, кресла и диваны. Мощеные камнями дорожки стали мозаичным мраморным полом. Все окружавшие нас предметы как будто раздвинулись в стороны, превратив скромный маленький парк в огромный богатый дворец.

В этом дворце мы с Янусом оказались не одинокими. Передо мной возникло множество людей обоих полов, молодых и старых, одетых в самые разные костюмы, соответствующие их временам, странам и народам: от простых хитонов и тог из небеленого полотна до крикливо-роскошных восточных и европейских придворных нарядов XVIII века из шелка, бархата и парчи. Люди прогуливались, стояли или сидели. Они беседовали между собой, подходили к столам, брали кушанья и напитки.

Сам Двуликий Янус тоже преобразился. Его нищенский, бесформенный плащ превратился в мантию темно-фиолетового цвета, отороченную белым мехом и расшитую серебряными нитями. Седые волосы старого мага распушились и обрамили лицо почти правильным кругом, так что анфас его лик стал похож на изображение на этикетке Бонаквы или на лейбле Версаче.

Плавным жестом Янус обвел пространство между колоннами:

– Все эти люди когда-то жили на Земле. Они давно умерли и остались только в моих воспоминаниях. Раньше мне доставляло удовольствие повелевать царями и императорами, обладать самыми прекрасными женщинами, управлять странами и народами. Я ощущал вкус жизни, без колебаний утолял любые свои желания и страсти. И эти люди повиновались мне со смесью страха и благодарности. Они боялись прогневить меня, но были благодарны за то, что я, могущественный, выделил их из толпы им подобных и снизошел до общения с ними. Но, в конце концов, всегда наступало пресыщение. Нельзя вечно любить что-то одно, или желать чего-то одного. Вот, например, женщины. Видишь ту красавицу в легкой тунике?

– Да, вижу! – подтвердил я.

Вообще-то красавицей эту даму назвать было трудно. Она отличалась довольно роскошными формами, которые не скрывала полупрозрачная ткань. Запястья и щиколотки дамы украшали многочисленные золотые браслеты, а на иссиня-черных кудрях красовалась диадема. Черты лица дамы были такими же крупными, как и ее фигура: большие темные глаза, пухлые чувственные губы, типично «греческий» нос, начинающийся между бровей.

– Ты видишь знаменитую Елену Прекрасную, из-за которой произошла Троянская война! – торжественно объявил Янус.

Я подумал, что, если снять с этой женщины все золотые украшения, то максимум, чему бы она стала причиной – это драке двух изголодавшихся по женскому телу матросов в каком-нибудь дешевом средиземноморском борделе. Вслух же я произнес:

– Именно такой я и представлял себе Елену Прекрасную. Я знаю, что эталоны женской красоты три с лишним тысячи лет назад определялись способностью к частому деторождению и вскармливанию младенцев. То есть красивые женщины должны были обладать широкими бедрами, короткими ногами, большой грудью и солидными запасами жира. Елена Прекрасная, несомненно, являлась в те времена идеалом женщины.

– Да, такой она и была, – мечтательно вздохнул Янус. – Кроме тех внешних признаков, которые ты перечислил, женщина того времени должна была быть умной ровно настолько, чтобы управлять домашним хозяйством и уметь угождать мужчине. И в этом Елена также могла служить идеалом.

– Если мифы точно излагают историю, то она послушно следовала за любым мужчиной, начиная от Тесея, похитившего ее в десятилетнем возрасте, и до Менелая, к которому она вернулась после Троянской войны, когда ей было уже далеко за сорок.

– Сейчас Елену Прекрасную назвали бы туповатой толстухой, – сказал Янус.

– Да, – машинально согласился я, а потом спохватился, – Я не то имел в виду!

– Мы оба прекрасно знаем, что это правда, так что незачем притворяться, – улыбнулся старый маг. – Между прочим, вон тот воин в бронзовой кирасе, что подает Елене кисть винограда – сам Ахилл.

Жилистый, длиннорукий, волосатый, низколобый Ахилл показался мне похожим на человекообразную обезьяну, а не на того благородного мужа, которым его воспел Гомер.

– У Ахилла, действительно, уязвимой была только пятка? – поинтересовался я.

– Да, такое заклятие наложила на него его мать Фетида. Фетида, как ты теперь понимаешь, принадлежала к нашему роду. Она была магом по крови из такой древней семьи, что, наверное, помнила времена, когда предки людей спустились с деревьев. Между прочим, Ахилл очень похож на свою мать. Если бы не смертный отец, Ахилл мог бы стать могущественным магом. Но, будучи полукровкой, он стал всего лишь великим воином.

– Фетида тоже здесь? – я обвел глазами многолюдную толпу, стараясь отыскать обезьяноподобную женщину.

– Нет, она никогда не была мне подвластна. Вообще-то, мы с ней даже были врагами. Троянская война стала последним открытым противостоянием диковатых магов из глубокой древности и моим поколением цивилизованных магов. Хотя мы и сражались в основном руками смертных, воины знали о том, кто стоит за их спинами. В рядах сражающихся было много полукровок, которые не позволяли забыть о нашем существовании. Но я всегда был против смешивания крови магов с кровью смертных.

– У вас были дети?

– Нет! У магов по крови тогда был распространен не очень привлекательный обычай – убивать своих родителей, занимать их место и отбирать власть. Я не хотел лишаться жизни ради сомнительного удовольствия продолжить свой род. Я и сейчас не жалею о том, что покинул мир живых, не оставив потомков. Я, как и другие маги по крови, жил для своего удовольствия, а не для того, чтобы кто-то другой, пусть даже мой ребенок, воспользовался моими трудами, присвоил себе их плоды.

– Тогда вы просто эгоист, – не удержался я.

– Да, теперь это так называется, – согласился Янус. – И мне это нравится! Животным инстинктам продолжения рода мое поколение, в отличие от Фетиды и ей подобных, противопоставили разумное самоограничение и отказ от производства новых магов по крови. Так мы резко сократили количество войн и убийств среди магов на Земле. Перед нами постоянно был пример растущей численности людей. В борьбе за охотничьи угодья, места выпаса скота, благоприятные для земледелия районы, людские семьи боролись с семьями, племена сражались с племенами, государства воевали с государствами. Конечно, и среди нас, магов по крови, встречались такие, кому мало было править людьми, кто жаждал возвыситься над всеми другими магами. На Землю являлись маги из других миров, в надежде отобрать у нас наши земли и наших людей. Были и люди, которые хотели сбросить нашу власть. Так что магические войны на Земле никогда не прекращались, для них всегда находился какой-нибудь повод. Тогда в ход противоборствующие стороны пускали все средства: от магического оружия и тайных убийц до массовых армий, сформированных из жителей подвластных государств. Ты сам знаешь, что наши способности не безграничны. Более того, силы у разных магов очень разнятся: кто-то способен перемещать горы и держать под контролем сознания многих тысяч смертных, а кто-то едва-едва может превратить вино в воду. Так что магам приходилось все чаще и чаще использовать не только свои силы, но и полагаться на обычных смертных людей. Так возникли предводители дружин, военачальники, а потом – цари и императоры. Мы позволяли им командовать армиями от своего имени. Помощникам в магических ритуалах мы доверяли некоторые знания, доступные их пониманию и использованию. Так появились маги по обучению, жрецы и священнослужители. Постепенно мы предоставили самим людям решать все вопросы по обеспечению наших желаний. Мы лениво принимали почести, восхваления, жертвоприношения. Тысячелетиями мы наслаждались своим положением над миром смертных. Мы играли ими, как куклами и солдатиками.