Антон Козлов - За дверью. Часть 1

Толян, стоя на цыпочках, имел возможность поразмыслить над моими словами. Он несколько натянуто улыбнулся и слегка подсевшим голосом сказал:

– Да ладно, Фил, не дури…

Фил – это уже лучше. Так меня звали все друзья и знакомые. Фил – это сокращение от Философа, а не от Филиппа. На самом-то деле у меня совсем другое имя. Оно, если честно признаться, мне не слишком нравится. Поэтому я не стал настаивать, чтобы Толян его называл. Философом меня прозвали года полтора назад, когда я на целый урок развернул доклад об онтологических и методологических особенностях поликвантового типа мышления. Доклад был на девяносто девять процентов откровенным стебом, но Любочка Львовна этого не поняла и поставила мне жирную «пятерку».

Убедившись, что Толян признал свое поражение и не попытается наброситься на меня с кулаками, я взмахнул рукой, «бабочка» сложилась и исчезла у меня в кармане. Я долго тренировался, так что на приведение ножа в боевое состояние и на его складывание у меня уходило меньше секунды.

– Псих! – крикнула Маришка и быстро зашагала к автобусной остановке, даже забыв взять сигарету.

Я поспешил следом. Ведь у меня за спиной находился Маришкин рюкзак. Не бросать же его вслед этой истеричке? Витек и Нася двинулись за нами. Толян и параллельные девчонки остались у школы. Надеюсь, Толян надолго запомнит мой урок.

На половине пути к остановке Маришка обернулась и бросила мне:

– Когда же ты, наконец, повзрослеешь?!

Я пожал плечами. Конечно, до ее студента-второкурсника мне было далеко. Он ездил на собственном «Мерседесе», правда, подержанном и не слишком дорогом, но для девчонки-школьницы и это казалось верхом роскоши. Вообще, о «правильной» жизни Маришка узнавала из многочисленных «девичьих» журналов, которые безоговорочно указывали, что надо одевать, как краситься, какую музыку слушать, какие фильмы смотреть, каких парней любить, как часто и в каких положениях.

Нам повезло. Нужный автобус стоял на остановке с открытыми дверьми. Увидев такой подарок судьбы, мы бросились вперед, словно сдавали «стометровку» на уроке физкультуры, и вскочили на подножку. Народу в автобусе было довольно много, поэтому протискиваться в глубь салона мы не стали и остались у дверей.

Тут у Маришки в рюкзаке зазвонил мобильник. Я повернулся боком, чтобы она смогла его достать. Краем глаза посмотрев на телефон, я отметил: «Новый, дорогой, тот самый, который особенно настойчиво рекламируют.»

– Аллё? Да, мама. Да, я еду. Да, на автобусе. Да, помню.

Закончив говорить, Маришка сунула мобильник обратно в карман рюкзака и пояснила:

– Ко мне сегодня приходит репетитор по математике. Буду готовиться к поступлению.

– А мы с Витьком записались на курсы, – сказала Нася.

Витек кивнул головой. Последние два года они все делали вместе. Мы называли их «идеальной парой». Когда Витек принял решение поступать в Бауманку, Нася последовала за ним. Ей не пришлось отказываться от своих собственных планов. У нее их просто никогда не было. Нася была доброй, верной и надежной подружкой. Если бы в ее хорошенькой головке имелись хотя бы небольшие зачатки интеллекта, то у Витька, возможно, в моем лице появился бы опасный соперник. Но долгого общения с Насей я выдержать не мог. Мне казалось, что я начинаю тупеть примерно на пятой минуте разговора о модных тряпках и косметике.

– А ты по-прежнему метишь в МГУ? – спросил у меня Витек.

– Ага.

– На филфак?

– Или на истфак. Как получится.

– Почему не на журналистику? – спросила Нася.

– Там у тети Вики нет знакомых. Да и журналиста из меня не получится.

– Почему?

– Я не подлец и не проститутка. У меня есть такие атавистические чувства, как честь и самоуважение.

– Зато журналисты зарабатывают кучу денег! – авторитетно заявила Маришка.

– Они их не зарабатывают, они их отрабатывают, – поправил я.

– Ты просто завидуешь!

Я пожал плечами. Хорошо еще, что она не сказала «ревнуешь». Ее студент-второкурсник как раз и учится на журналиста. Правда, не в МГУ, а в каком-то коммерческом ВУЗе имени известной женщины. То есть там, где дипломы выдают не за знания, а за деньги родителей.

Автобус подъехал к остановке. Народ начал выходить. Мы стояли у дверей, но особенно никому не мешали. То есть, почти никому. Из самой середины салона, расталкивая всех пассажиров, к выходу поперла толстенная тетка с охапкой битком набитых сумок и пакетов.

Есть такая разновидность теток, которые совершенно не задумываются о тех неудобствах, которые они доставляют окружающим и самим себе. Если этим теткам надо проехать одну-две остановки, то при посадке в автобус они расталкивают других людей; грозно пыхтя и активно работая локтями, пробиваются в середину; шумно плюхаются на свободное место, наваливают свои сумки на колени соседей и на спинки передних сидений. И все это для того, чтобы сидя проехать три минуты. Когда автобус уже остановился на нужной им остановке, тетки вскакивают и бросаются к выходу с такой энергией, как будто боятся, что сейчас их навеки замуруют под толщей камней.

Когда такая вот тетка протискивалась мимо нас, Нася скорчила страдальческую мину – одна из сумок острым углом уперлась ей в позвоночник.

– Можно не толкаться? – вежливо поинтересовался у тетки Витек.

Та проигнорировала его вопрос. Наглые толстые тетки с необъятными сумками всегда уверены, что толкают ИХ.

Пришлось вмешаться мне:

– Гражданка не толкается. Просто она испытывает удовольствие, притираясь к мужикам в общественном транспорте.

В автобусе кто-то хихикнул. Тетка вспыхнула, на носу и на лбу у ее выступили крупные капли пота.

– Как вам не стыдно! – вмешалась стоявшая рядом женщина бедно-интеллигентного вида. – Она же вам в матери годится!

– Она нам в матери не годится! – ответил я. – Она годится в матери наркоманам или алкоголикам.

Толстая тетка вывалилась из автобуса и, вжав голову в плечи, посеменила прочь. Должно быть, я оказался недалек от истины. Двери закрылись, автобус тронулся.

– Какая жестокая молодежь! – воскликнула бедно-интеллигентная женщина. – Откуда вы только беретесь, такие бездушные?!

Наверное, она рассчитывала на поддержку других пассажиров. Но все отвели глаза в стороны и сделали вид, что заняты своими делами.

– Вы же нас такими и сделали, – сказал я. – Что посеяли, то и пожинайте!

– Неправда! Мы всю жизнь работали, чтобы вы выросли добрыми и честными.

– Что-то плохо вы работали, и поэтому мало заработали! – усмехнулся я. – У меня одни кроссовки стоят дороже, чем все, что на вас одето, вместе взятое.

Бедная интеллигентка – судя по бледному внешнему виду, учительница в школе или преподавательница в институте – закрыла лицо ладонями. Ее плечи затряслись.