Андрей Грамин - Игры с Вечностью

Вид этого агонизирующего тела заставил Виттора перекреститься и вознести короткую покаянную молитву Создателю. Как и любой испанец, Виттор был набожен. Следующим действием было освобождение Анны от пут. Та испугалась, и чтобы она не закричала, Виттору пришлось прикрыть ей рот рукой.

− Тише, тише. Все закончилось. Это я, Виттор де Ихо, сын Алехандро де Ихо, суконщика с Калье Роса. Узнала?

Анна кивнула, успокоившись.

− Кричать не будешь? Я не хочу, чтобы прибежавший патруль поймал меня на месте двойного убийства и повез на другой берег, в Триану. Там слишком сырые подвалы для меня, я солнышко люблю, – Виттор улыбнулся.

Анна опять кивнула, и он отпустил ее. Она моментально успокоилась, и взяла его руку.

Спасибо, что спас.

− Всегда пожалуйста. Но нам здесь оставаться опасно, могут застать на месте преступления…

− Пошли ко мне, там, в саду красивая беседка, посидим немного. Ты же не возражаешь осушить харро с хересом?

− Пошли. Но я предпочитаю малагу или аликанте.

Они прошли к ней через потайную калитку в стене, и удобно расположились в беседке. Немая служанка быстро накрыла на стол, поставив туда харро – одноручный кувшин с узким горлышком, доверху полный аликанте, две серебряные чарки тонкой чеканки и тарелку с копченым пряным мясом, которое называли бандерилья. Нарезанное тонкими ломтиками, соленое и острое, оно было лучшей закуской к вину.

− Как все произошло? – это был первый вопрос, который задал Виттор Анне, когда она вернулась, переодевшись, и накинув на плечи мантилью, так как похолодало.

− Отец уехал сегодня вечером, прихватив трех слуг. У него какие-то дела в Кармоне, а туда ты сам знаешь, ехать всю ночь. Дома остались только Камилла, которая накрывала сейчас, и Хуан, сторож. Донну Исабель, мою дуэнью, я отпустила на ночь домой. Вечер прошел как обычно…

− А как обычно у тебя проходит вечер? – Виттор не удержался от этого вопроса. Кто любил, тот знает, что хочется не только знать все о любимом человеке, но даже дышать с ним в унисон, слушая при этом стук родного сердца рядом с собой. И тогда не надо слов, все скажут глаза и руки.

− Виттор… – она улыбнулась, – тебе в подробностях или как?

− Я нескромен? Извини.

− Да нет, ты же спас мне жизнь… теперь не важно, как сложится судьба, но я знаю, что можно доверять тебе, и наоборот. Я никогда не предам.

− Я знаю… я уверен в тебе, – он поднял чарку. – За тебя, Анна.

− Спасибо. Но никогда нельзя быть уверенным в женщине, – она дерзко подмигнула.

− Можно, если ты уверен в себе, – он тоже подмигнул и сделал глоток.

− Смело сказано. Я вышивала весь вечер. Это самое невинное занятие, к которому я питаю страсть… – она заметила, что Виттор хочет опять что-то спросить, и сказала опережая: – Ты меня будешь слушать, или вопросами засыпать? Перебивать не тактично.

− Ну, смотря, какая тактика на уме! – он улыбнулся. – Извини, что перебил, рассказывай.

Анне очень хотелось спросить, какая же тактика на уме у собеседника, но она сдержалась, сделав вид, что пропустила фразу мимо ушей.

− После вышивания я спустилась в сад немного погулять, и через полчаса присела на каменную скамью возле гранатовых деревьев. Я и сама не заметила, как сзади кто-то схватил меня за горло, и прикрыл рот. Буквально за пять секунд меня полностью закутали в черную тряпку и понесли на улицу. Ну, что дальше было ты и сам знаешь, причем лучше меня. Кто были эти двое?

− Судя по всему, наемники из числа солдат. Кто-то хорошо заплатил, чтобы тебя похитили. За такое преступление наказание очень строгое, и за маленькую сумму никто не соглашается похищать, возни много.

− Цинично, – она посмотрела ему в глаза.

− Зато, правда. Обо всех расценках, и видах преступлений, мне рассказывал сосед по квартире в Барселоне, где я учился. Этот баск знает наши законы не хуже юриста из Сорбонна.

− А он откуда это узнал? – Анна заинтересовалась.

− Его старшие братья, а перед этим и отец, когда был молод, и дед, когда был жив, – наемные убийцы, типа тех, за стеной. У них это семейное ремесло.

− А те тоже баски были?

− Нет. Будь там два баска, меня бы зашивать пришлось. Там были обычные бродяги, которых как пушечное мясо записали в пехоту, и они, скорее всего, сбежали оттуда. Эти ни в какое сравнение не идут с «дьестрос», как называют наемников-басков.

− Смельчаки? Интересное название, – Анна налили вина себе и Виттору. – Виттор, что ты думаешь насчет всего этого? Это кто-то из моих поклонников заказал?

− Вряд ли. Эти относятся к тебе с обожанием, почитают как святыню. Они не смогли бы причинить тебе вреда таким образом. Насколько я понял, воздыхатели только стихи под музыку читать могут, – Виттор презрительно улыбнулся.

− Ну да, а настоящие мужчины боятся через забор перелезть, на улице ждут, – Анна тоже улыбнулась, но ласково.

− Ты на что-то намекаешь? – Виттор почувствовал некоторый стыд.

− Нет, ты, наверное, случайно в три утра мимо моего дома проходил, и, поняв, что в свертке женщина, бросился на помощь, – она невозмутимо смотрела ему в глаза.

− Хочешь, чтобы я соврал? Я этого делать не буду, за каждое свое слово в этой жизни и за каждый свой поступок я готов отвечать, – в его глазах зажглись искры наступающего гнева. Но тон оставался спокойным. Что поделать, темперамент брал свое. Виттор был гордым мужчиной, и даже любимая не могла усмирить этого.

− Не злись, – Анна опустила взгляд. – Очень хорошо, что ты был там.

− Да. Иначе ты бы уже была в трюме корабля, и тебя везли бы в Стамбул или Бухару на невольничий рынок. Больше испанцев блондинок ценят только мавры и арабы, а слава о твоей красоте могла выйти и за пределы Севильи. За такую прекрасную девушку отвесили бы золотом меру в твой вес.

− Да, я слышала о торговле невольниками, мне отец рассказывал. Так вот откуда те двое.

− Я уверен в этом. Слушай, ты сказала, что настоящие мужчины ждут на улице… твои слова?

− Мои, но не…

− Ты меня там видела, как мне кажется. Значит, ты тоже кого-то высматривала и ждала? Разве нет? – Виттор горько ухмыльнулся. Он давно хотел спросить это, но привык всегда выдерживать мысль, занимавшую его, до того времени, когда человек будет не готов отвечать. В таких неудобных положениях, люди всегда говорят нечетко и сами себя раскрывают. Иногда хватало и взгляда или чуть заметного подрагивания руки, чтобы все разгадать.

Анна хотела что-то сказать, и улыбнулась для того, но улыбка чуть заметно дрогнула, и Виттор все понял без слов. Он знал свою правоту. Юная красавица тоже догадалась, что ее разгадали, и не стала врать.

− Высматривала. Это что-то меняет? – она погрустнела.

− Я не спрашиваю, кого, но ответь, ради всех святых, не меня ли? – Виттор не стал скрывать накипевшего. Будь что будет, уж лучше сразу и навсегда, чем медленно и мучительно.