Александр Бушков - Высокое искусство бегства

— Так есть они там, лаур? — шепнул агент третьего разряда. — Или мерещится?

— Не мерещится, — сказал Сварог. — Странная собака, не знаю я такой породы…

Шпик не то засмеялся, не то всхлипнул и попытался ухватить Сварога за руку. И сразу стало очевидно, что филера бьет мелкая дрожь.

— Еще бы! Немой Пес и Проклятые Егеря, как на картинке… Я на своем участке видел всякое, а вот нечистой силы не доводилось…

Нечистая сила? Позвольте не согласиться, господин тихарь. Сварог уже произнес про себя заклинание, но перед его взором осталась та же картина, все так же ступает по брусчатке непонятный пес, а следом, словно ведя его на невидимом поводке, спокойно шагают хозяева, ничуть не похожие на «ночных парикмахеров». В самом деле, сущие егеря, топящие жертву. Сварог не стал гадать, кем эта жертва может оказаться. Просто ему все это пришлось не по нутру. В последнее время ему категорически не нравилось все непонятное — по причине тесной связи с его персоной.

— Никакой там нечистой силы нет, — сказал Сварог, легко отодрав от рукава слабые пальцы. — Свисти давай. — Он пошарил по карманам, отыскал невостребованную бароном Гинкером полицейскую бляху и помахал ею под носом тихаря. — Свисти, говорю!

И пошел дальше. Свернул в проулок. Только сейчас раздалась пронзительная трель, она тянулась, как длиннющий товарный состав, — должно быть, у шпика оказались хорошие, непрокуренные легкие, и воздуха он набрал полную грудь. Сварог приготовился было услышать отдаленные ответные свистки и стук копыт, суетливую музыку ночной облавы — но свист оборвался столь же резко, как и возник, раздался столь жуткий вопль, что у Сварога стянуло кожу на затылке. И — полная тишина, изредка нарушавшаяся странными звуками, в которые не хотелось вслушиваться, не говоря уж о том, чтобы попытаться их опознать. Любое живое существо, заслышав такое, обязано взять ноги в руки, врубить инстинкт самосохранения и утешать себя мыслью, что в иных обстоятельствах графу позволительно улепетывать не хуже простолюдина. Если нет свидетелей, а оставшийся за спиной противник непонятен насквозь, к тому же впереди ждут более важные дела…

Опомнился и сбавил скорость он квартала через три. У моста, если прислушаться, вроде бы стучали копыта, но Сварог не сомневался, что шпика больше нет. Такой крик обычно бывает последним в жизни…

Зря Сварог решил, что ему на время удалось обмануть преследователей. Кольцо сжималось все плотнее. Неотвратимо и равнодушно идущие по следу выполняли обычную работу.

То самое место, несомненно. Фонарь со старинной перекладиной, заканчивающейся двумя медными шарами — для удобства фонарщика, чтобы упирать лестницу. Дом с высоким крыльцом. Ни в одном окне нет света. Сварог двигался без лишней суеты, он не верил, что это засада, но «кошачий глаз» все же задействовал, толкнул ногой легко распахнувшуюся дверь — то ли не закрыли специально, то ли совершенно не боялись любых ночных визитеров — и с пистолетом в руке ворвался в обширную прихожую, где печально смотрели со стен оленьи головы и ни одна живая душа его не подстерегала, а нечистью и не пахло.

Проскочив в комнату, он еще, как положено, быстренько взял на прицел угол-другой, но и там никого не оказалось, так что он устыдился этих шерифских штучек, коим добавляли комизма задевавшие за каждый косяк ножны меча, опустил пистолет и приоткрыл дверь в другую комнату, рукой уже, не пинком.

На широкой кровати в углу лежал человек, и по тому, как он в совершеннейшем мраке моментально нашел Сварога взглядом, Сварог определил, что неизвестный видит в темноте не хуже его самого. Последовало короткое молчание — Сварог не знал, что теперь делать, а лежавший не торопился облегчить ему задачу. В конце концов Сварог спросил:

— Это вы меня… звали?

Лежащий улыбнулся довольно странно — только губы раздвинулись, а лицо в этом словно бы и не участвовало. Ему было лет тридцать на вид — значит, могло оказаться и все триста, если это все же лар, — а его дворянская одежда, как отметил уже немного пообвыкшийся на земле Сварог, носила следы недавнего пребывания в Горроте: отвороты высоких дорожных ботфортов украшены бляшками из шлифованной яшмы, и воротник кафтана по горротской моде вырезан по краям полукружьями. Незнакомец лежал неподвижно, как статуя, даже головы не повернул, скашивая глаза на Сварога.

— Я вас звал, — сказал он, и при этом его нижняя челюсть почти не шевелилась. — Возьмите стул и сядьте поближе, а то утомительно все время коситься… Вот так. Я совершенно не представляю, сколько мне осталось, поэтому слушайте не перебивая. Лорд Раутар. Восьмой департамент. О вас я знаю от Брагерта. У меня нет связи с Гаудином, у вас ее тоже нет, но вы проживете дольше… Когда доберетесь, передайте Гаудину, что у Стахора в Горроте — Ледяной Доктор, запомнили? Ледяной Доктор. Оба слова — с большой буквы, это прозвище. Когда он не поверит, а он, конечно же, не поверит, попросите его посмотреть запись. В кошельке на столе найдите снольдерский двойной гриван. Знаете, каков на вид двойной гриван?

— Да.

— Он там один, не ошибетесь. Это видеокассета. Пусть посмотрит в замедленном действии, лучше всего покадрово, как взорвалась стена крепости. У меня все.

Он умолк и облизнул губы. Деловито попросил:

— Возьмите кинжал, разрежьте мне одежду… хотя бы на ноге.

Сварог двумя пальцами оттянул ему суконную штанину и осторожно надрезал.

— До голого тела.

— До голого…

— Пощупайте пальцами. Что чувствуете?

— Тело как тело.

— А я уже не чувствую, как вы прикасаетесь… — медленно сказал Раутар. — Поднимите мою руку. Любую.

Сварог взял его за запястье, приложив ровно столько сил, сколько требуется, чтобы поднять безвольно лежащую руку. Но его пальцы, не ожидавшие такой тяжести, дернулись вверх, сомкнулись в воздухе — а рука и не шевельнулась…

— У вас что, руки привязаны? — недоуменно пригляделся Сварог.

— Нет. Это золото, а оно тяжелое. У меня внутри. И скелет, и череп — сплошное золото. Потому мне и не пошевелиться. Прощупайте мне ладонь.

— Ладонь как ладонь, разве что холодная, — пожал плечами Сварог. — И самые обычные кости прощупываются.

— Ничего удивительного, они не изменили формы, только стали целиком золотыми. Боюсь, следом настанет черед мышечной ткани, а там — то ли кровь, то ли мозг. Право, не знаю, что раньше заместится золотом. Да и не хочется гадать…

— Но как это с вами… — Все это было настолько жутко, что Сварог не смог удивиться, а думать не стал ради экономии времени.

— Я работал в Горроте. И со свойственным мне оптимизмом — на что, впрочем, давал право кое-какой жизненный опыт — полагал, что Ледяной Доктор меня не раскроет. Но он как-то меня вычислил. Мне не препятствовали уехать из Горрота, все началось уже здесь, вчера. Сварог вдруг спросил: