Александр Бушков - Высокое искусство бегства

Сине-черный флаг на вершине непропорционально высокого шпиля ратуши колыхнулся, дрогнул, толчками пополз вниз, задерживаясь под скрип тросика по плохо смазанному блоку, рывками проваливаясь, пока не исчез из виду. Тихо подошла Делия, остановилась рядом. Она была бледна.

— Это еще что такое? — растерянно спросил Сварог. — Для спуска флага должны быть веские основания, даже я знаю…

— Неужели отец… Если сейчас поднимут белое полотнище…

Сварог попытался с ходу прикинуть, что может означать внезапная смерть короля лично для них. Если она естественная — никому, возможно, не станет дела до беглецов. А если продолжаются непонятные игры…

Делия тихо охнула.

Вверх ползло алое полотнище. Флаг, несомненно, долго пролежал свернутым в забытьи и запустении — явственно виднелись выцветшие места поперечных сгибов, полотнище выглядело каким-то ску-коженным и, если бы не легкий ветерок, придавший ему минимум достоинства, повисло бы нелепым кульком в попытках принять прежнюю, более привычную форму.

— А это еще что означает? — в полном недоумении вопросил Сварог.

— Шаррим, — тихо сказал Делия. — Я и не помню, чтобы…

— Последний раз это было двадцать семь лет назад, — сказал подошедший Леверлин, — когда король… гм, только становился королем. Нет, как же серьезно за нас взялись, уважать себя начинаешь…

— Да что это такое на наши головы, в конце концов? — нетерпеливо спросил Сварог, уже понимая по их лицам, что начались сюрпризы, и определенно пакостные.

— А это такая облава, — кривя губы, сказал Леверлин. — Чрезвычайное положение — то ли по этой провинции, то ли по всему королевству. Никто отныне не имеет права покидать городов и сел, где в данный момент находится. А те, кого застало в пути, — их по прибытии надлежит на всякий случай задерживать. Пока не выяснится точно, кого именно ищут. Словом, замереть всем, кроме беглеца. И погони, понятное дело. Вообще-то мы успели проскочить в город, но кто его знает… Последний раз шаррим объявляли… — он покосился на Делию, вдруг опустившую глаза, — когда некий государственный муж хотел задержать беглецов…

— Я с этой пакостью сталкивался пять лет назад, когда служил в Харлане и Мораг ловила заговорщиков, — хмуро сообщил Шедарис. — Вот не думал, что ради меня…

— Значит, нам отсюда не выйти? — спросил Сварог. — Из города, я имею в виду?

— Только с боем, — пожал плечами Леверлин. — Теперь на всех дорогах появятся кордоны…

— Не обязательно, — возразил Шедарис. — Если это полное «замри», передвигаться будет только погоня…

— Не легче, — сказал Леверлин. — Мы все еще без коней. И покупать их теперь — привлечь внимание…

— Ну и что? — безмятежно спросила Мара. — Если ближайший гарнизон в полусотне лиг? Городишко этот наша компания при нужде положит к ногам за пять минут.

— Почему бы и нет? — оживился Леверлин. — Габеларов здесь человек десять, это даже не смешно. С нашим бравым командиром, его жутким топором, пулеметом и всеми нами, скромно скажу, не лишенными известной удали, одолеть такое воинство удастся вмиг. Пошарив по конюшням, найдем потребное число лошадок. Можно даже оставить расписку. А там видно будет.

— Мой любимый лозунг… — проворчал Сварог. — Ладно, подождем пока захватывать города. Диспозиция следующая: Леверлин направляется к выходу из города, тетка Чари — к другому, там они беспечно прогуливаются, высматривая, не покажется ли какая погоня. Шедарис с Паколетом, поодиночке, столь же беспечно мотаются по городу, высматривая конюшни, дислокацию габеларов и все прочее, представляющее интерес. Я иду на разведку в ратушу. Остальные сидят здесь. Бони, кончал бы ты жрать.

— Это я от волнения, — сказал Бони, торопливо откладывая толстенную донольскую колбасу.

— Если кто-то попытается вас здесь взять, не стесняйся, хватайтесь за пулемет. И если здесь начнется стрельба, все остальные бросают текущие дела и сбегаются сюда. Ну, расходимся.

Он выходил последним. Мара догнала его в дверях и просительно взяла за локоть.

— Отставить, — тихо сказал Сварог. — Кошка, я верю, что ты и в одиночку можешь завоевать этот город, но такие подвиги пока что не нужны. Береги Делию. Главное, береги Делию. И приглядывай за нашим новым другом.

Он захлопнул за собой тяжелую дверь. В общей зале маялся хозяин. Завидев Сварога, охнул:

— Что же это творится, ваша милость?

— Да ерунда все, — отмахнулся Сварог и вышел.

Пересек площадь, огибая свиней, вошел в ратушу, отчего-то пропахшую запахом прогорклого лука, наугад распахнул несколько дверей, натыкаясь то на писцов, с праздно-обалделым видом восседавших за рассохшимися столами, то на дорожную пошлину, по милому провинциальному обычаю взятую натурой и сваленную кучами — мешки и мешочки, бутыли с вином, локти материи, живой спутанный баран, печально взиравший на Сварога снизу вверх умными старческими очами. Наконец в одной из комнат, богаче остальных обставленной, Сварог обнаружил унылого толстяка с медальоном бургомистра на шее, серебряной чернильницей на золотом поясе и золотыми перстнями на пальцах. В перстнях поблескивали драгоценные камни — дворянин, из ронинов, вероятнее всего.

Бургомистр восседал за пустым столом, обтянутым зеленым суконом, запятнанным вином и жиром. Под воротник была воткнута несвежая салфетка, а короткая рука сжимала надкушенный малосольный огурчик. Правда, к витающему по кабинету запаху малосольного огурчика примешивался еще один подозрительный аромат — водки домашнего изготовления. Или, как говорили там, откуда родом Сварог, — самогона. Впрочем, опорожненного стакана или заменяющей его емкости в поле зрения не наблюдалось.

Свидетели заметания следов преступления — Конгер Ужасный и еще какой-то сухопарый тип на портретах — морщились то ли от стыда за своего представителя, то ли от запаха самогона, то ли такими скукоженными их изобразил местный маляр.

Сварог продвинул ногой кресло, сел, развалился и начал капризно-нагло:

— Это что же у вас такое творится, если барона, вдобавок вольного ярла, вдруг задерживают в этакой дыре и заявляют, что он, видите ли, эту дыру покидать не вправе? Со мной же отряд, и не такое видавший, я ж ваш городишко запалю с восьми концов и отвечать не буду, герцог заступится… Я ж тебя заставлю собственную чернильницу выхлебать…

— Лаур, я вас прекрасно понимаю, — заторопился бургомистр, выставляя напоказ пухленькие пальцы. — Поверьте, уж я-то прекрасно понимаю все чувства дворянина…

Сварог притворялся, будто лишь теперь заметил дворянские перстни:

— Ох, простите, лаур, я уж было хотел обойтись с вами, как с быдлом… Но, право, неприятно чертовски. У меня любовница, само очарование, не виделись две недели, я истосковался, лечу на крыльях любви, и вдруг…