Джеффри Лорд - Ричард Блейд, странник

— Любопытно, — согласился Блейд.

— Я мог бы послать вас в один из таких районов возмущений. Проще говоря, в мир, где появляются объекты из иных реальностей, — Хейдж выплеснул коньяк в рот. — Наверняка вы попадете к существам, владеющим высочайшей технологией.

Странник нахмурился.

— Вы хотите сказать, Джек, что они, в случае чего, меня откачают? Как медики Эрде?

— Нет, нет, дружище. Мы вполне можем сделать еще пару попыток без вреда для вашего здоровья, клянусь вам! Скажем, один раз без телепортатора — ради чистоты эксперимента, и вторично в полном вооружении. Причем я гарантирую, что амнезия не наступит.

— Но Лейтон говорил мне…

— И он не сказал ни слова лжи. Но давайте рассмотрим, Ричард, что такое этот ваш спидинг, — Хейдж удобно откинулся на спинку кресла и заложил ногу за ногу, приготовившись прочитать еще одну лекцию; сейчас он напоминал Блейду дьяволаискусителя. — Итак, с точки зрения физики, человеческий мозг представляет собой мириады нейронов, соединенных друг с другом наподобие ячеек памяти компьютера. По ним передаются слаботочные электрические сигналы — опять же, как в компьютере, — но в точках соприкосновения нервных клеток скорость передачи падает: межнейронное контактное сопротивление ограничивает ее, а это, в свою очередь, снижает способность мозга к стремительной перестройке. Однако мы знаем о существовании уникальных личностей, — полупоклон в сторону Блейда, — у которых этот резистивный эффект сравнительно невелик. Все они могут рассматриваться как потенциальные кандидаты, способные перемещаться в иные измерения.

— Не вижу, чем это мне поможет, — произнес Блейд. — Мои уникальные способности, — он невесело усмехнулся, — сошли на нет.

— Вы совершенно неправильно оцениваете ситуацию, мой дорогой! — воскликнул Хейдж, и в голосе его страннику вдруг почудились знакомые лейтоновские нотки. — Да, с возрастом межнейронное сопротивление растет, и ваш разум уже не успевает приспособиться к скорости компьютерной передачи… Ну, так что же! Понизим ее немного… процентов на тридцать, я полагаю. Это скомпенсирует ваш возраст, Дик, — Хейдж внезапно ухмыльнулся. — Вы постарели, но мы можем состарить и компьютер — как бы состарить, понимаете?

— Да! — Блейд выкрикнул это «да!» с такой яростной надеждой, что гость вздрогнул. Затем, немного успокоившись, странник поднялся и подошел к окну, вглядываясь в панораму вечернего Лондона. Уже начали зажигаться огни, и неоновое пламя реклам озарило ближайшие улицы; автомобили ползли по ним, словно разноцветные жуки, протянувшие вперед золотистые усики света.

Он повернулся и пристально посмотрел на Хейджа.

— Я знаю, Джек, что ничего в мире не дается даром. Если вы снизите частоту сигналов и я смогу еще раз-другой попасть туда, — Блейд поднял глаза к быстро темневшему небу, — то чего это будет стоить?

Хейдж не отвел взгляда, но поднял руку и торжественно произнес:

— Я клянусь вам, Ричард, что вы окажетесь в ином измерении в здравом уме и твердой памяти! Так и только так! Но вы правы — за все надо платить… И поэтому… поэтому… — он замялся.

— Да? — поторопил его странник.

— Будет больно. Дик Дьявольски больно!

Ричард Блейд улыбнулся и сказал.

— На этот счет не нужно беспокоиться. Боль меня не страшит.

Через неделю он отбыл в свое двадцать шестое странствие.

Застонав, Ричард Блейд приоткрыл глаза.

Он не увидел ничего. Перед ним плавали яркие радужные круги, пронизанные снопами молний, где-то грохотали громовые раскаты, ревел ураган, свистел ветер, стучали дождевые капли — словно дробь, брошенная на лист жести. Однако он не ощущал ни сокрушающего напора ветра, ни мокрых прикосновений дождя, ни холода, ни жары — ничего. Осязание было выключено, он стремительно кружился в наполненной светом грозовой бездне, вслушиваясь в чудовищный рев и грохот — пушинка, влекомая неведомо куда яростными порывами тайфуна.

Но он осознавал себя! Он был Ричардом Блейдом, землянином, странником, заброшенным в очередной мир Измерения Икс! Ничего похожего на амнезию, поразившую его на Эрде, память была послушна, разум — ясен, мысли — логичны и последовательны. Он почти не чувствовал тела, не мог поднять руку или шевельнуть ногой, но главное было при нем, и это давало надежду, что переход завершился успешно. Хейдж не обманул!

Постепенно блистающие молнии стали тускнеть, цветные кольца замедлили свое вращение, гром стих. Блейд зажмурил веки и постарался расслабиться, пережидая период адаптации к новому миру. Раньше он занимал пять-десять минут, сколько же потребуется на сей раз? Раньше… Тогда он был моложе, и встряска, которую учинял компьютер в его голове, не приводила к столь ужасным последствиям, как потеря памяти…

Он шевельнулся, почувствовав под собой что-то твердое, впившееся в спину, и тут на него навалилась боль. Жуткая боль — ничем не слабее той, которую он обычно испытывал во время перехода! Ему почудилось, что он слышит собственные слабые стоны, подобные крикам нарождающегося на свет младенца, его конечности дергались в эпилептическом припадке смертной муки, невидящие глаза уставились вверх, пересохший раскрытый рот жадно ловил воздух. Напрасно! Он находился в вакууме, в ледяной пустоте, которую пронизывали мириады стальных игл, они впивались в тело, рвали плоть, дробили кости.

Потом это кончилось.

Блейд лежал неподвижно, удивляясь, что остался жив. И даже не сошел с ума, что было уж совсем невероятным! Но факт оставался фактом, стоило боли излиться, покинуть измученное тело, как разум возвестил о своей победе. Более того! Чувства вновь вернулись к страннику, он ощущал струившееся сверху солнечное тепло, твердую — вероятно, каменную — поверхность внизу, слабое дуновение ветра — и тишину. Беспредельную, бескрайнюю тишину!

Она, тем не менее, казалась живой. Через минуту Блейд понял, что это впечатление создавали солнечные лучи и легкий бриз, доносивший запахи сухой травы; это делало окружавшее его молчание не враждебным, не угрожающим, а, скорее, преисполненным покоя.

Он снова приоткрыл глаза, неуклюже поднялся и вздрогнул, пораженный.

Перед ним застыло полупрозрачное бирюзовое марево, его ровная поверхность тянулась к горизонту, сливаясь с яркосиним небом. Он не видел ни волн, ни гребешков пены, ни игры света на бескрайней и гладкой, как стол, равнине, лучи светила, ничем не отличавшегося от земного солнца, беспрепятственно проходили в глубь этого странного образования. Море? Нет, вряд ли… Бирюзовая субстанция, простиравшаяся вниз на сотни ярдов, была проницаема для взгляда, и странник мог различить контуры лежавшей под ней земли. Кажется, там были холмы, покрытые деревьями — довольно непривычными, с желтоватыми широкими кронами, но все же напоминавшими земные; за холмами тянулась серая лента реки, а на дальнем ее берегу лежала ровная местность, похожая на степь.