Алла Дымовская - Семь корон зверя

Если бы только Семен Абрамович, по-настоящему умный, но очень занятой человек, нашел желание и время прозреть подлинный смысл Бориных увлечений наукой и вслушаться в то, что в действительности стоит за словами и намерениями сына, то семья Фельдманов, возможно, смогла бы в будущем избежать многих несчастий и трагедий. Сам же Боренька, после нескольких безуспешных попыток объяснить любому из родителей косноязычным от ужаса языком смысл своих страхов, остался в гордом одиночестве на поле боя за собственную жизнь и рассудок и понял, что рассчитывать в этой борьбе может только на себя. Оттого больше и не искал ответов на извечные вопросы у родителей, а докапывался до истины самостоятельно. Ранний его интерес к религиозной и эзотерической, философской литературе только укрепил старших Фельдманов во мнении, что сын их необычно талантливый ребенок, и вместо того, чтобы обеспокоиться, мать и отец поощряли Бореньку в его занятиях, гордясь его совсем недетской эрудицией. А Боря в пятом классе читал «Критику чистого разума», Платонову «Федру», библейский Ветхий Завет и Декарта, и главное, мальчик прекрасно понимал прочитанное. Понимал, но не был удовлетворен. Он не желал ни рая, ни ада, ни следующих счастливых реинкарнаций, ни существования в виде высшей духовной субстанции. Он желал не только вечно мыслить, но и вечно быть – здесь, сейчас и всегда. Но это-то, как объясняли ему мудрые книжки, было совершенно невозможно. А в сказки Боря, чересчур начитанный и практичный мальчик, не верил и на чудо не надеялся. Но и смиряться тоже не собирался.

В школе же, специализированно английской и достаточно закрытой, чтобы в ней не обучались представители многоликой дворовой шпаны, Боря без труда добился уважения и преклонения большинства сверстников. Развитый не по годам, мальчик довольно быстро пришел к выводу, что здоровые кулаки при известном бесстрашии и упрямстве всегда будут уступать здоровой голове и отточенному языку. Самые хулиганистые и неуспевающие его одноклассники вскоре поняли, что от неповоротливого и очкастого отличника лучше держаться подальше, если не желаешь стать посмешищем для всей школы. Одним метким, язвительным замечанием, произнесенным в надлежащий момент, примерный мальчик Боря мог повергнуть во прах, уничтожить морально почти что любого противника. Однако ему всегда хватало ума не связываться с собственными учителями. Но даже опытные педагоги, словно чуя скрытую в Бореньке угрозу, предпочитали, даже высказывая ему свое неудовольствие, не задевать юного эрудита и насмешника никаким обидным словом. Девочки же были готовы и к насмешкам, лишь бы привлечь Боренькино капризное внимание, и чем больше становилась цифра в словосочетании «ученика... класса», тем настойчивее и ревнивее делались девочки. Однако Боренька, занятый поисками вечности и оттого неспособный влюбиться в нечто, в нем самом не заключающееся, подруг менял часто, иногда отличая девушек, вереницей следующих одна за другой, исключительно по имени. Если бы не его извечный страх, без сомнений, Боря Фельдман вкусил удовольствий от одержанных побед и не только над девушками, но проклятый, нависший над ним мрак неотвратимости конца мешал наслаждениям.

Как и было задумано изначально, Боря, не без тайной поддержки отца, так, на всякий случай, пересчитав своим чередом все классы до последнего, держал и выдержал экзамены в Московский университет. Правда, отчасти разочаровавшись в биологии, факультет он назначил для себя химический. На него и поступил. Однако, к его разочарованию, чего алкал, того так и не нашел. Хотя благодаря трудолюбию, хорошей наследственности и изрядному уму обещал в недалеком будущем стать изрядным ученым-биохимиком. Родители, впадая в столбняк от удовольствия, гордились сыном безмерно. В особенности потому, что в смутные времена Боренька не променял грядущий «красный» диплом на коммерческие занятия и не бросился в опасный водоворот большого и малого бизнеса. Заслуга же самого Фельдмана-младшего в этом была совсем невелика. Деньги как таковые слабо интересовали будущего доктора Фауста, ибо за них, смешно и говорить, никакого бессмертия обрести было нельзя, а вот лихую конкурентскую пулю вполне можно. К тому же никаких экономических талантов студент Боря в себе не наблюдал.

Справедливости ради надо сказать, что и в период первичного накопления капиталов Борис Семенович материальных тягот вовсе не изведал. Отец его, вовремя подставив свой академический плащ новому ветру, вскоре причалил к гостеприимным берегам большой политики, консультируя чуть ли не президента по вопросам сельскохозяйственных заморочек, мелькая то и дело на голубом экране в роли провозвестника грядущих фермерских перемен, а позже красуясь на всевозможных проходных корочками депутата Московской городской думы. В меру сил повышала материальное благосостояние семьи и утонченная Римма Львовна, давая за баснословное в России вознаграждение уроки вокала начинающим звездам эстрады, имеющим щедрых спонсоров. И видимо, в силу своей утонченности, а также легкого высокомерия академической дамы, никогда не знавшей проблемы штопаных чулок, постепенно вошла в моду, сделавшись в среде поющих попрыгунчиков чуть ли не эталоном престижа и хорошего тона.

Вскоре на Боренькином горизонте замаячила аспирантура. И к несказанному его удивлению, рядом определилась постоянная девушка. Он называл ее коротко: Лера, и сам удивлялся, зачем она нужна вблизи его страхов. Была она на самом деле никакая не Лера, то бишь Валерия, а Александра, но имя такое казалось Бореньке грубым на слух, а стало быть, Александра была переименована. Впрочем, Лере было, по-видимому, все равно. Из-за своей врожденной уравновешенности и какого-то безразличия к суровым законам окружающего мира Лера ему не мешала, а даже вносила успокоение в его жизнь, подобно тому как умиротворяюще воздействует тихий провинциальный морг на уже остывшего покойника. Ибо к концу своих студенческих занятий Боря Фельдман утратил всякую надежду не только на получение спасительного эликсира, но и на реальные успехи экспериментов по продлению жизни. Вера в науку иссякала тем быстрее, чем больше Боренька занимался ею. А Лера, студентка только еще второго курса, смотрела на грядущий свой диплом как на способ добыть в будущем сносные средства к существованию. И то сказать, юристами и экономистами можно было прудить не один пруд, а хорошие химики встречаются как-никак реже и когда-нибудь зачем-нибудь понадобятся. Боренькина мама Лере симпатизировала.

– Конечно, сынок, никакая жена не присмотрит за тобой так, как родная мать, но мужчина должен иметь семью и детей. – Римма Львовна после появления Леры все чаще заводила матримониальные проповеди. – Я не имею в виду, что ты должен немедленно жениться, пусть девочка тоже закончит образование. Но ты можешь уже и сейчас высказаться о своих намерениях и планах на будущее.