Остин Гроссман - Скоро я стану неуязвим

Охранники будят меня около часу ночи, через три часа после отбоя. Похоже, нервничают. Досмотр — не обычный «снова-здорово»; крутятся вокруг меня добрых полчаса, прощупывают швы на тюремной робе, заглядывают в рот, при этом двое все время держатся на расстоянии.

— Если вам за пиццу рассчитаться, у меня мелочи нету.

— Заткнись. К тебе посетители.

Удовлетворившись досмотром, сковывают мне руки за спиной тяжелым железным прутом, и удвоенная охрана ведет меня по коридору, мимо караульных, вниз по лестнице — в невиданную доселе часть тюрьмы.

Мы проходим сквозь несколько тяжелых дверей; преодолеваем еще пару уровней безопасности, двигаясь от центра к наружному периметру тюрьмы строгого режима. Двое в форме проверяют удостоверения, снимают у меня отпечатки пальцев, кивают друг другу и синхронно поворачивают ключи. Прибыли на место; оказываемся в белой комнате из шлакобетона, с полупрозрачным зеркалом на стене. На потолке — панели с крошечными отверстиями, квадратный пластиковый плафон с флуоресцентными лампами. Из мебели — металлический стол и металлический стул.

Короткая заминка; мои стражники вполголоса о чем-то советуются, потом подталкивают меня к стулу. Руки быстро освобождают, заводят за спинку стула, снова сковывают.

Выходят; закрывается дверь, щелкают задвижки. Оковы на ощупь непонятно из чего, однако прочнее обычных наручников, которые я бы мигом сбросил. Толстая и крепкая металлическая трубка, кажется, литая, цельная, и два отверстия для запястий. Пробую сломать, но без особой надежды. Они отлично знают мою силу, и наверняка будут следить, как бы я чего-нибудь не придумал. Сложно даже представить, на что способен человек моего интеллекта, так что на войне как на войне — вся тюрьма боится, а вдруг я сумею сделать радио или электрошокер из подручных материалов? Кстати, может, и сумел бы — при наличии таковых. Если бы руки не были скованы за спиной.

Итак, я просто жду почти двадцать минут; затем в комнату входят два супергероя.

Я их не знаю — какие-то юнцы, помоложе так называемых «Чемпионов». Может, получили могущество, пока я сижу в тюрьме? Сейчас появилось новое поколение супергероев — людей, с которыми приходится бороться, даже не зная их имен. Впрочем, многое можно выяснить, если присмотреться. Истории супергероев написаны на их телах и всегда на виду.

Кстати, для героев они низковаты — каждый не выше шести футов. Продуманные наряды от дорогого портного, сплошь латекс и нейлон. На одном — оранжевая полумаска и трико, украшенное стилизованными языками пламени: коричневыми, серыми и оранжевыми. Помимо всего прочего, на предплечьях у него — выдвижные лезвия, армированный сплав с розоватым отливом. Должно быть, недавно имплантировал — то и дело машинально трогает кончик пальцем, кожа все еще воспалена в том месте, куда вставили металл. Похоже, кучу денег за это заплатил… вполне вероятно, и внутри много чего поменялось. С ним надо повнимательнее.

Второй — совсем другое дело. Под кожей мерцают голубые узоры. Глаза тревожно распахнуты; ни бровей, ни ресниц, и зрачков вообще нет — сплошная голубизна. Внеземные технологии. Я догадываюсь, что у него особые способности в области информации — в духе человека-калькулятора, в каком-то смысле, моя противоположность. Умник без малейшего намека на зло, которое, кажется, дается в комплекте с гениальностью. А значит, с определенной точки зрения, — глупец.

На меня они смотрят чуть разочарованно. Наконец-то, увидели Доктора Невозможного, Великого Ученого, а тот — обычный человек средних лет в тюремном комбинезоне, привязанный к металлическому стулу.

Парень с лезвиями берет инициативу на себя. Он страшно радуется своим новым железкам. Еще бы — ими, наверное, даже тюремную стену можно прорезать.

— Это вот Блютус. Я — Феном. Мы — «Пакт Хаоса». Не трудись представляться; мы знаем, кто ты такой.

Господи… Сколько мальчику лет — двадцать? двадцать два? Сразу видно, он это в первый раз.

Я молчу. Смотрю. Богатенькие детки? Оранжевый тип — возможно. Какие-нибудь друзья детства, заигравшиеся в пакт, заключенный в седьмом классе. Любопытно, платил ли Феном за импланты для обоих? Понятно, обо мне им известно лишь то, что показывали по телевизору. Они меня не боятся.

А дальше что? Тупик. Гости держатся чуть поодаль — простая предосторожность. Нервничают — для них это большой рывок в карьере. Сами обалдели, что допрашивают меня , ужасного меня, того, кто десять лет держал в страхе «Супер-Эскадрон». Человека, который прямо в Овальном кабинете приказал Президенту Соединенных Штатов именовать его Императором. И вот, я здесь — в паре дюймов от них, в цепях. Их шанс войти в историю.

Быть может, друзья надеются, что все будет просто: я повыделываюсь, поогрызаюсь, произнесу речь и выдам все секреты. Как же, это мы уже проходили. Не вижу причин облегчать им работу.

Феном снова открывает рот.

— Давно тут уже, а? Два года. Ерунда для такого, как ты. Держу пари, ты изнутри неслабо управляешь, да? Дергаешь за веревочки? У таких, как ты, длинные руки, а? Главный мозг… — Он непринужденно посмеивается. Море обаяния.

Я пристально смотрю на него. Понятия не имею, с чего он взял, что я — теневой босс. Конечно, Призм со мной иногда разговаривает, проникает сквозь стекло, когда никто не смотрит, но толку от него нынче немного. Вот так, побудешь радугой — хватку потеряешь.

Стульев в комнате нет; вид у парней довольно глупый. Не знают, куда девать руки. В отличие от меня, разумеется.

— Ты знаешь, зачем мы здесь. Из-за крутого чувака. Говорят, тебе известно, куда он подевался.

Сполох! Тут только начинаю понимать… Слухи ходят уже некоторое время… Он не появлялся дольше обычного — недель восемь, или около того. Начались всякие разговоры… Я стараюсь, чтобы на лице не отразилось никаких эмоций.

— Ты с ним сражался? Типа, он твой враг. Вы ведь были суперврагами. Говорят, в последний раз его видали с твоей приятельницей Лили.

Мы сражались — однажды, над океаном. Я был в реактивных ботинках, пытался летать, как он. На нем был тот дурацкий кожаный пиджак, волосы спадали на сверкающие глаза. Я проиграл.

Феном все трепется.

— Ни самого не видно. Ни вестей. Что могло случиться с таким чуваком? Телепаты говорят, он просто исчез.

Вообще-то, хороший вопрос, и я с минуту раздумываю. Все равно не понимаю, кто мог убить Сполоха, или хотя бы каким образом. Считается, что он в принципе неубиваем — все думали, что он так и будет летать по миру, спасая котят и сажая в тюрьму типов вроде меня. Я ни разу не видел, чтобы он достиг своего потолка — даже в тот день на мосту «Золотые Ворота», а ведь тогда на миг исполинский вес этой штуковины обрушился на его хрупкое тело. Он, если что-то одним махом не обрушит, то медленно утолкает — так, как вытащил Деймос на новую орбиту, подальше от марсианской станции. Можно сказать, он — мое величайшее изобретение.