Остин Гроссман - Скоро я стану неуязвим

— Это была словно игра, но одновременно и не игра. Одно известно наверняка: нас не было одиннадцать дней, объявили национальный розыск. Никаких объяснений нашему исчезновению не найдено, никто не знает, куда мы пропали и откуда появились на той же самой лужайке, хотя команда добровольцев прочесала каждый квадратный фут местности. Мы возникли — в странной одежде и невозможно счастливые — посреди толпы собак, репортеров, спасателей. Мы думали, что прошло двенадцать лет, но мы совершенно не повзрослели… Когда мы вернулись, шел дождь. Весенним утром мы вчетвером отправились кататься верхом, хотели посмотреть на размытый ливнем овраг. Земля размякла; мы спешились, привязали лошадей… Вдалеке послышался гул вертолетов, рев двигателей, потянуло выхлопами. Мы одновременно догадались, что произошло. Знаете, словно просыпаешься и понимаешь, что проснулся — сон больше не вернется. Поднялся шум, гвалт, замелькали яркие палатки и заградительные щиты. Один из спасателей нас заметил, закричал, и к нам побежали люди с одеялами. …Два момента помню очень отчетливо. Гримасу понимания на лице короля Шона… Он первый все понял, ведь он дольше всех прожил дома… И еще помню Венди — за миг до того, как к нам сбежались люди, Венди сорвала с шеи амулет Белой Королевы и зашвырнула в чащу… Мы не нашли ни амулета, ни молота Шона. Остались только одеяния и скипетр. Шон утверждал, что все забрали спасатели, но они не признаются. Я думала, что мы быстренько все объясним, попрощаемся, и вернемся в королевство… Лишь много позже мы поверили, что целый мир — такой большой и настоящий — может исчезнуть навсегда за тонкими стволами деревьев, в маленькой рощице… сквозь листву просвечивали дальние дома…

Последовали годы лечения и самых разных объяснений того, что с ними случилось: подземные пещеры; резкое снижение уровня грунтовых вод; наркотики.

— Кое-что так и не получило объяснения. Наша одежда. Звуки, что доносились из леса в ту первую ночь, после нашего возвращения. Венди разговаривала совершенно по-другому и смотрела прямо в глаза собеседнику, хотя раньше головы не поднимала. У меня на правом предплечье появился длинный шрам — мама уверяла, что он всегда был, но я никогда не поверю, до конца своих дней. …Люди поддались очарованию этой истории, и все росло как снежный ком… доктор выступил по национальному радио… «Приключения в Волшебной стране» и всякие другие сиквелы… Нас рисовали на футболках. Я изменила имя в восемнадцать лет, и еще раз, в двадцать три. Люди наряжались как мы, открывали сайты в Интернете, устраивали конференции… Теперь все меня ненавидят! Я устала все время оправдываться! Мы ведь пытались вернуться — сначала через неделю, а в первую годовщину возвращения целый день там провели, прочесывали мокрую траву в поисках камня-метки. Я не раз туда уходила, одна или с Дэвидом, когда становилось особенно грустно и скучно, когда хотелось прогулять школу. Шон как-то летом две недели жил там в палатке. В Волшебной стране дни бегут быстрее, там прошло уже много лет…

На Регину подействовал последний коктейль. Она продолжает, яростно жестикулируя. Старший из них был король или император, пытался контролировать всю группу. Они постоянно ссорились; не могли договориться даже о том, что именно произошло, и произошло ли. Много было разговорах о дарах и о том, что Линда якобы что-то украла. В конце концов, они исчезли, оставив Линду в фарсовом подобии «ссылки».

Что было делать? Линда явилась публике под маской Регины, Королевы, Покорительницы Волшебной страны и стала одной из первых и самых успешных героинь. После того, как мать Девы исчезла, Регина вышла замуж за Громобоя и ушла на покой.

— Если бы я могла забыть, мне бы никакой психотерапии не понадобилось… Придворные балы осенними вечерами, мужчин и женщин в бальном зале, выложенном бело-розовой плиткой. Как мы выходили на балкон подышать… ледяной ночной воздух щипал лицо; как смотрели вверх, на Луну, и гадали, насколько реальна Земля; как однажды ранним утром мы час провели на мосту — Шон с Дэвидом решили, что мы заблудились, но мы с Венди заигрались, любуясь резьбой на деревянных перилах… Я бы узнала тот мост, только покажите! Могу нарисовать, поверьте…

— А эта штука? — спрашиваю я, не в силах сдержаться. — В смысле, Скипетр. Он ведь работает, да? Ну, то есть, это же доказательство? Что вы там были…

— Волшебная палочка Агаты… Иногда не знаю, из Волшебной страны она, или из сна, а может, я ее придумала… Сейчас покажу. Я сохранила ее вместе с костюмом.

Она исчезает, возвращается с деревянным футляром размером дюймов в двадцать.

— Она ослабела в последнем приключении, превратилась в обычную палочку… а может, всегда такой и была. Даже рубин не похож на рубин — всего лишь цветное стекло… Может, это заклятие, а может, Шон виноват — вдруг его «указ о ссылке» как-то подействовал? Доктор Невозможный здесь не объявится… Передайте Деве, что мне очень жаль.

Вынутая из футляра, палочка кажется бутафорской. Интересно, была ли она волшебной? Ну хоть что-то… наверное… Мне неловко. В «Супер-Эскадрон» верили — настоящие герои, настоящее не бывает! Теперь остались только мы. Когда Дева это поняла?

Благодарю хозяйку, тихо выхожу из дома. Стемнело. Завожу машину… Линда выходит на крыльцо, смотрит на нас, пытается разглядеть Эльфину сквозь тонированное стекло. Жму на газ и рву с места; неожиданно замечаю, что Эльфина всхлипывает, лицо залито слезами. Притворяюсь, что ничего не видела и веду машину в аэропорт; «ЧемпЛет» уносит нас к новым заданиям.

План Черного Волка не сработал. На неустанно мигающих часах 6:14 утра; мы не спали всю ночь. Висну на ремне, устав цепляться за музейную крышу. «Ночная звезда» поблескивает в витрине Института прогрессивной мысли. Ни Доктор Невозможный, ни его помощники не появлялись. Черный Волк за всю операцию не сказал мне ни слова.

Он с отвращением срывает кепку и швыряет ее в корзину; он изображал подставного охранника в резиновой маске, похожей на человеческое лицо. Через пару минут появятся настоящие охранники. Нам лучше исчезнуть.

Остальные «Чемпионы» рассредоточены по залу. Лили, замаскированная под статую, с шумным вздохом опускает руки и идет следом, отряхиваясь от гипсовой пыли. Мы рассаживаемся и молча наблюдаем, предчувствуя развязку.

Их разговор становится все громче, и голос Волка разносится по вестибюлю.

— Подожди-ка! Говоришь, ты его видела?

— Зря я тебе вообще рассказала. А что я должна была сделать? — бросает Лили.

— Он преступник, в розыске! Вот потому ты и не в группе, а на испытательном сроке!

— Он ничего не делал!

Смотрю на Деву, изображающую резную Мадонну. Эльфина — единственное убедительное произведение искусства среди нас — застыла у двери, но наблюдает с любопытством.