Дункан Мак Грегор - Город Плененных Душ

— А почему ты решил нам помочь?

— Увидел, что вам нужна помощь.

Ответ понравился Конану. Коротко и ясно, как и подобает мужчине.

— Могу я узнать, куда ты направляешься? — вступила в разговор Иена.

— Конечно. В Акит.

— А откуда?

— Из Луксура.

— Я никогда не была в Луксуре.

— О, это прекрасный город. Впрочем, я жил там долгое время и считаю Луксур своей родиной. Может быть, тебе он покажется совсем другим.

— А твоя настоящая родина?..

— Не знаю. В Луксуре я оказался пятилетним ребенком, а где жил до этого… надо спрашивать моих родителей.

— Ты сирота?

— Да. Меня воспитал чужой человек. Но чужой лишь по крови. Я всегда называл его отцом. Он врачеватель. Добрее и мудрее его людей я не встречал. Он умер около года назад. Я хотел продолжить его дело, но…

— Но?

— Трудно объяснить. Просто мне показалось, что я буду нужнее в другом месте. Где? Не знаю. Что-то повлекло меня и влечет до сих пор. Я иду туда, куда, как мне кажется, надо идти.

— А сейчас тебе кажется, что ты должен идти в Акит?

— Да.

Иена посмотрела на Конана, который с неудовольствием прислушивался к их беседе. Девушке явно понравился новый знакомый, и это совсем не нравилось варвару. Он почувствовал, как раздражение снова начинает подниматься в нем.

— Конан, — робко произнесла Иена. — Может быть, мы проводим Хольда в Акит? А потом пойдем в Гарантию, к моему отцу.

— Сначала мы пойдем в Гарантию, — проворчал киммериец, впрочем, лишь из чувства противоречия. Сейчас ему было все равно, куда идти. А в Замбулу почему-то не хотелось.

— Пожалуйста, Конан.

Варвар вздохнул. До Акита гораздо ближе, чем до Тарантии.

— До Акита гораздо ближе, чем до Тарантии, — повторила вслух Иена мысли Конана. — Мы проводим Хольда, отдохнем немного и пойдем дальше. Так хочется попасть наконец в обычный город…

Этот аргумент подействовал на киммерийца.

— Ладно, — буркнул он. — Пойдем в Акит. Только я поем сначала.

Не обращая больше внимания на спутников, Конан разложил на плаще остатки припасов и набросился на еду. Только сейчас он почувствовал, как голоден. Куски исчезали с невероятной быстротой. Иена и Хольд, переглянувшись с улыбкой, подсели поближе к варвару и тоже начали есть.

Когда на плаще остались только крошки, спутники поднялись.

— Пойдем вдоль реки Ильбарс или?.. — Хольд вопросительно посмотрел на кимерийца.

— А или — это что? — буркнул тот, не глядя на врачевателя.

Он закинул за спину уже пустой плащ и пошел. Иена с новым знакомым торопливо двинулись следом.

Темные тяжелые воды Ильбарса издавали резкий запах. Запах этот, пронзительный, сырой, спутники почувствовали издалека. Они прошли небольшую рощу, где стояли печально редкие чахлые деревца, без особого труда переправились через мелкое, но вязкое болото и вскоре вышли к реке.

Над водой стоял туман. Плотный, как предгрозовая туча, и такой же тяжелый и серый. Сквозь муть тумана нельзя было разглядеть даже друг друга на расстоянии нескольких шагов, и спутники старались держаться рядом: местность для всех троих незнакомая, мало ли что или кто обитает на этих странных берегах.

Врачеватель рассказывал что-то о Луксуре, но Конан не слушал его. Он был сердит на Иену. Нельзя терять время! Еще Аксель говорил, что надо спасать людей, оставшихся в Вейшане, а они как ни в чем не бывало сопровождают врачевателя. Ему приспичило в Акит! Но ведь это ему приспичило, а не Конану! Пусть бы шел себе, так нет. Иена потащилась за ним, и киммериец, конечно, тоже. Не может же он бросить девушку на сомнительного нового знакомца.

Раздраженный Конан шел, не оглядываясь. Он слышал за спиной шаги спутников и тихий голос Хольда и был спокоен за них. В глубине души он и сам понимал, что раздражается без толку. Все равно они не знали, как освобождать вейшанцев, и где искать того, кто все это придумал, и в Тарантии ли сейчас отец Иены… Он мог уехать оттуда в поисках дочери… В Акит так в Акит. Лично он, Конан, не видел пока никакой причины туда не ходить.

Так, противореча сам себе и сам с собой обо всем рассуждая, варвар прошел довольно большое расстояние, когда заметил вдруг, что спутников его не слышно. Он остановился, осмотрелся. Тишина. И — никого. Выругавшись, Конан пошел назад.

Туман начал рассеиваться, клочья его висели в воздухе, словно приклеенные. Утро, день, вечер — различить было трудно. После жаркого солнца равнины такая перемена показалась варвару странной, но приятной. Он с удовольствием вдыхал сырой промозглый воздух и уверенно шел в тумане, как будто прекрасно видел все вокруг. На самом деле Конан почти ничего не видел, зато отлично слышал. Ни шороха, ни звука не раздавалось, только тихий плеск вод Ильбарса да редкий плюх какой-нибудь выскочившей наверх рыбины.

Наконец киммериец различил в стороне от реки шуршание, совсем не похожее на обычное шевеление листьев деревьев. Оханье, кряхтенье… Что за возня? Конан осторожно пошел на этот звук, и внезапно нога его провалилась в какую-то яму. Он едва успел отскочить, как увидел скользнувший по его лодыжке корень, по виду очень напоминавший руку. Или это рука, напоминавшая корень… Рука! Пальцы, кривые, черные, судорожно сжались, и земля осыпалась с них с сухим треском.

— Ну! — грозно сказал киммериец, предусмотрительно делая несколько шагов назад. — Выползай-ка, дерьмо мула. Я хочу видеть тебя.

Тяжелый, унылый вздох был ему ответом. Дерьмо мула явно не желало показываться.

Конан постоял немного, не двигаясь и ожидая, что тварь все-таки потеряет бдительность и выползет на поверхность, но ничего подобного не произошло. Тем не менее киммериец был уверен, что Иена и Хольд здесь. Что с ними сделал криворукий ублюдок? Если они живы…

Нет, Конан и думать не хотел, что с ними могло что-то случиться. В конце концов Иена — боец, и отличный боец, он видел это сам. А Хольд… У него есть дуда. И если он не врал, что именно его дуда остановила монстров, то беспокоиться не о чем. Но он мог не успеть ею воспользоваться… Больше размышлять было не о чем, да и некогда. Конан выругался, сплюнул и прыгнул в яму.

И сразу ноги его, тело и шею обвили руки-корни, которых оказалось не две, а великое множество. Послышалось довольное урчание, треск, и — тут же опять треск, но совсем другой, больше похожий на стон. В намерения варвара не входило быть раздавленным неведомым монстром, поэтому он напрягся, обхватил руками корни и медленно стал отрывать их от себя. И через несколько мгновений был уже свободен, удивляясь про себя слабосильности лесной твари. Глаза его уже привыкли к темноте, и он различил изломанные руки-корни, голову, похожую на пень, сучок носа… Несмотря на пропажу спутников и раздражение, варвару стало смешно. Существо, сложившееся пополам, горестно смотрело на него, теребя кривыми пальцами тину, обмотанную вокруг туловища и, видимо, заменяющую ему одежду. Нападать оно больше не решалось.