Дункан Мак-Грегор - Три времени Сета

Поначалу в дико рычащем клубке невозможно было разобрать, где варвар и где Деб Абдаррах — три серебряные звезды светили тускло, будто пораженные своим одиночеством в огромном черном небе; но потом глазам наблюдателей представилась такое невероятное действо, что они уже не всматривались в спины и волосы, чтобы в случай чего не ударить по затылку своего, ибо перепутать противников сейчас мог только слепец; затаив дыхание, они следили за леденящими кровь превращениями бывшего бандита. Мерцая во тьме как обернутый в кхитайский шелк кусок дерьма, он изворачивался в мускулистых руках варвара то хрипящей собакой с разодранной на спине шкурой, то пантерой с окровавленной жаркой пастью, то шипящей толстой змеей, чье смертоносное жало несколько раз коротко и почти любовно касалось лица Конана.

— Это опять фантом… Не смотри на него, Конан. Ну, дави же сильней, дави… — чуть не плача, шептал Хам, сидя на корточках у борта. Дубина в руках его тряслась, круглым концом стуча по дереву палубы, и то и дело путалась в ногах киммерийца; парень видел это, но не в силах был отодвинуться хоть на полшага — страх, сковавший его в момент второй схватки Конана и бандита, больше не стал, но и меньше тоже, так что несчастный Хам с бешено бьющимся сердцем не мог даже расцепить пальцы, чтобы бросить бесполезную вовсе дубину…

— Не так! — напрягая слабый еще голос, талисман пытался перебить рычание драки. — Слышишь, Конан? Не дави, а рви! Рви!

— Рви! — подхватил и Хам, почуяв в совете рыжего истину. — Рви! Конан, рви!

Киммериец терял силы. Перед глазами его плыли разноцветные круги, а виски сдавливал невидимый, но от этого не менее безжалостный и крепкий обруч смерти. Враг в его руках устал менять личины и устал играть: Конан понимал, что последние мгновения схватки на исходе — бандит вновь принял собственный, от рождения данный ему облик, и кожа на теле его натянулась так, словно он раздался вдруг в ширину и все мускулы его надулись. Сейчас он разорвет кольцо Конановых рук и вонзит белые острые зубы в голубую, заранее присмотренную жилку на могучей шее… Киммериец внутренне содрогнулся. Много смертей грозило ему прежде, и каждую готов он был встретить достойно, дабы после взглянуть в суровые серые глаза Крома уверенно и прямо. Да и нынешняя ночь в этом смысле ничем не отличалась: если суждено ему погибнуть здесь, то уж никак не по вине слабости душевной. Демон, коего не берет ни меч, ни сила человеческая — вот враг его, и кто скажет потом, что Конан не сделал всего, что только мог… С другой стороны, умереть от укуса бандита ему тоже не улыбалось, а потому он все крепче и крепче сжимал пальцы вокруг шеи Красивого Зюка, чувствуя, что вот-вот от напряжения лопнут жилы…

«Рви! Рви, Конан, рви!» — донеслось до него откуда-то сверху (он не понял, чьи это голоса, потому что в момент схватки забыл и о Хаме и о почти спасенном им рыжем).

Затуманенный мозг его на треть лишь мига прояснился, и в эту самую треть варвару показалось, что он слышит глас Митры — Митры, который намерен-таки вручить ему свой бесценный дар! «Конан, рви! Рви, Конан!»

И Конан, собрав последние силы, вонзил пальцы в спину бандита и рванул — так, как только еще мог. Жуткий вопль взлетел в ночную бесстрастную тишину; замерли, сами пока не понимая, отчего, Хам и рыжий талисман; обмякло в руках киммерийца тело врага… И в этот момент три серебряные звезды сорвались с неба, вспыхнули желтым фальшивым огнем, стремительно полетели вниз и — погасли, так и не успев коснуться земли…