Алексей Волков - Гусар бессмертия

В том и заключается беда обороняющейся стороны, что она вынуждена учитывать любые возможные действия противника, вследствие этого поневоле распыляя свои силы. Барклай выдвинул и другой план: напасть на противника первым, перехватив тем самым стратегическую инициативу, однако Александр твердо объявил, что не обнажит оружия первым, хотя шансов разрешить дело миром становилось с каждым днем все меньше.

Может быть, зря…

– Что угодно ясновельможным панам?

Корчма была старой. Такое впечатление, что она простояла на перепутье не годы – как бы не века. Ее прокопченные стены явно помнили гонористую шляхту, пьяные разгулы, звон сабель по малейшему поводу…

Времена изменились. Дороги были включены в общую систему почтовых трактов Российской империи, и любой путешественник вполне мог отобедать на какой-нибудь станции в ожидании лошадей. Хотя кое-кого до сих пор привлекал старый трактир.

Корчмарь был, мягко говоря, не молод. Вполне под стать своему заведению. С характерным носом, согбенный не то годами, не то въевшейся в плоть угодливостью, он несомненно помнил, как пара подвыпивших панов с легкостью отметала не понравившиеся чем-то постановления Сейма, громогласно ссылаясь при этом на древние шляхетские права и незыблемые шляхетские вольности.

Где теперь те вольности и те права? И не лучше ли вместо непрекращающегося бардака обычный порядок?

– Обед, – коротко распорядился Орлов, устраиваясь поудобнее.

– И?… – вопросительно произнес корчмарь.

– И, разумеется, выпить, – уточнять ротмистр не стал.

– Какие-нибудь особенные пожелания? Только скажите, ясновельможные паны, и старый Гирша все сделает в лучшем виде. – Трактирщик вновь склонился в угодливом поклоне.

Орлов переглянулся с приятелями.

Воспользовавшись свободным днем, они втроем с Мезенцевым и Лопухиным выбрались на рекогносцировку окрестностей. Вдруг стоянка продлится не один месяц! Надо же иметь понятие, куда можно податься в свободную минуту. Равно как знать хоть что-то о местных помещиках. У кого есть дочка или смазливая жена, кто любит устраивать балы и пиры. Служба – службой, но иногда хочется хоть каких-то развлечений в размеренном течении дней.

Все трое были в сюртуках. Обычная гусарская форма слишком дорога, чтобы без толку трепать ее в дороге. Да и в случае каких-либо приключений никто не определит, к какому полку принадлежали проезжие.

– Свиные сосиски с капустой, милейший, – оценил нос корчмаря Мезенцев и широко улыбнулся.

– И обязательно – копченый окорок, – поддержал штаб-ротмистра Лопухин.

– Яичницу с салом, – внес свою лепту Орлов.

Офицеры веселились вовсю, однако корчмаря это ничуть не задело. Какая может быть кошерность, если речь идет о деньгах? Не самого же заставляют все это есть, следовательно, невелика разница, что приготовить благородным господам.

Помимо гусар в корчме находились лишь две крохотные компании, судя по одежде – мелких торговцев или наемных работников. Понятно, особой прибыли от них ожидать не приходилось. Уже не говоря о том, что свинину в том или ином виде заказывали многие.

Где ты, земля обетованная?

Первым на столе появился окорок. Конечно, не один, а в сочетании с толстым штофом казенной водки. Гусары сильно сомневались в наличии в корчме хорошего вина, пить же всякое пойло им отнюдь не хотелось.

– А ничего, господа, – сделал вывод Мезенцев, когда выпили по первой и не спеша закусили. – Эй, милейший! Как там тебя? Сам коптил?

Неудача с шуткой отнюдь не обескуражила гусара. Да и смешно было ждать от владельца корчмы обычного среди его народа предубеждения против некошерной пищи. Так и по миру пойти недолго, если не учитывать вкусы здешних посетителей.

– Как можно? – вопросом ответил Гирша. – Все продукты мы закупаем у хорошо известных нам людей, а сами только готовим.

Кроме самого Гирши в зале изредка появлялась какая-то женщина, явная ровесница владельца и, скорее всего, его жена, а также мужчина лет тридцати с небольшим, вполне возможно – сын. А может, и нет. Это не слишком интересовало посетителей. Вот если бы на месте мужчины была смазливая молоденькая красотка…

– Хоть пробуешь сам-то, милейший? – не отставал Мезенцев.

Его продолжала забавлять некоторая пикантность ситуации.

– Вы что? – возмутился корчмарь, хотя его возмущение показалось гусарам не очень искренним.

Но тут подоспела яичница, и праздное любопытство уступило место здоровому молодому аппетиту.

Потом исчезнувшую в момент ока яичницу сменили свиные колбаски. Первый голод был несколько утолен, выпитое настроило на благодушный лад, и Мезенцев вновь подозвал посматривающего в сторону гостей Гиршу.

– А что, милейший? Хоть поведай, какие люди здесь живут.

Лето подходило к концу. Лагеря постоянно чередовались с какими-то перемещениями, и никто не знал, где в этот раз полк встанет на зимние квартиры. Немного завидовали тем, кто остался в действующей армии, но военную судьбу не выбирают.

– Какие? Чудесные. Мойша-сапожник живет в местечке. Такие сапоги тачает – загляденье, а не сапоги. Впору при царском дворце носить такие – и сносу не будет, и вид такой – все барышни сами бросаются на владельца. Еще торговец Янкель…

– Подожди! – предостерегающе поднял руку штаб-ротмистр. – Не о твоих соплеменниках речь. Лучше расскажи о здешних помещиках. Скажем, кто живет ближе всех?

– Ближе? Ближе живет пан Вышневецкий. – Корчмарь втянул голову в плечи.

– Что так хмуро? – заинтересовался Орлов.

– Ох, не говорите, ясновельможные паны! – тихонько воскликнул Гирша. – Старый пан – такой человек! Страшно сказать – даже вас он не любит.

– Конкретно нас? – Орлову стало весело.

– Нет, что вы? Вас он не знает. Но русских вообще. Все говорит о Великой Польше. Даже оба сына его, старший и совсем молодой, подались к Наполеону, – последнее корчмарь добавил совсем тихо.

В рядах русской армии служило немало поляков, но для гусар не было секретом, что не меньшее их количество служило французам в корпусе маршала Понятовского. Ну и что с того?

Дверь в корчму отворилась, впуская немолодого человека в старомодном кунтуше, и Гирша вдруг стал еще меньше ростом.

– Пан Вышневецкий, – прошептал корчмарь.

Гусары не без интереса посмотрели на «такого» человека.

Помещик как помещик. Прямая спина; поступь важная, хотя чувствуется, что при случае пан может двигаться гораздо проворнее; изрезанное морщинами лицо в меру сурово.

Впрочем, увидев за столом господ офицеров, пан Вышневецкий вежливо склонил голову в поклоне, и на лице его проявилась доброжелательность.

Зато подскочивший к нему Гирша был самой угодливостью и каждым жестом излучал покорность и страх.