Стефан Корджи - Ночные клинки

Пхарад ждал их на том же месте, где его оставил Конан — во внешнем тоннеле, в неприметном уголке.

— Уходим, — бросил воришке Конан. — А тебе я советую немедленно бежать из города. Вслед хоть и мертв, но его наследники едва ли простят нам все случившееся.

— Нет, господин, — Пхарад с неожиданной твердостью покачал головой. — Я никуда не побегу. Уж раз начали, останавливаться — грех; за это карает Индра. Останусь с вами!

— Тогда веди, — распорядился Конан. — Нам нужно какое-то убежище…

Дорога, которой повел их Пхарад, большей частью пролегала узкими темными щелями между бедных глинобитных домов. Шли молча — Хашдад время от времени поглядывал на Конана, и в глазах его читалась неколебимая уверенность, что теперь он готов умереть по первому слову этого человека, в одиночку спустившегося за ним в самое пекло…

— Сейчас пойдут совсем знакомые места, — внезапно остановился Пхарад. — Я здесь родился. Это плохо — могут опознать и навести Веледа на след, но иного выхода у нас нет…

Внезапно послышался тягучий, заунывный вой словно раненая волчица плакала над убитым щенком. Конан напрягся — в этом вое слышалось нечто нечеловеческое. Пхарад понимающе кивнул головой.

— Ах, это… Это бедняга Орриа. Вдруг ни с того, ни с сего задушила собственную дочь, а потом сошла с ума от горя. Или сперва сошла с ума… а потом задушила… И отчего, почему — никто не знает. Не бедовали ведь как будто…

Конан хмыкнул. Услышанная им история казалась самой обыкновенной, но вот крик, обезумевшей от содеянного, женшины… Было в нем нечто такое, от чего кровь стыла в жилах. Даже у такого закаленного трудами и опасностями человека, как Конан из Киммерии…

Они прошли мимо, и скорбный плач постепенно затих в отдалении…

Тропа Пхарада затем привела их к гавани — и тут случилось нечто, заставившее Конана на время забыть про несчастную Бхилату.

В гавани стояла, нагло и привольно разлегшись на темной глади воды, знакомая черная галера.

Ночные Клинки пожаловали в Бодей самолично.

Первой мыслью Конана было броситься в воду и вплавь добраться до корабля своих заклятых врагов.

— Стой, стой, куда же ты! — с трудом удержал разъяренного киммерийца Хашдад. — Разве так можно?! Только зря погибнешь! И вспомни — сколько наших при этом погибнет тоже?! Пока не найдем секрета магии Ночных Клинков — нам с ними не справиться!

Мало-помалу Конан остывал. Разумные слова Хашдада не пропали втуне.

— Надо осмотреться, — внушал разъяренному Конану кузнец. — Последить за ними. Глядишь, и разузнаем, куда путь держат…

— Пхарад! — обратился Конан к их проводнику, — Ты когда-нибудь видел здесь такие корабли?

— Видел, господин, — поклонился Пхарад. Узнав о смерти Веледа, он преисполнился благоговения по отношению к Конану. — Они начали появляться тут примерно пять лет назад — и Велед резко пошел в гору. Говорят, он вступил с ними в союз. И от них получил силу прикончить жену своего злейшего врага, торговца Чесму…

— Что ты знаешь о Ночных Клинках? Откуда они появились? Чего хотят? Где их оплот?

Пхарад виновато развел руками.

— Не серчай, господин, но мне ведомо немногое. Пришельцы с этих кораблей поддерживали Веледа, но чем еще занимались они в Бодее — не знаю. По крайней мере, я слышал только о покупке рабов для их галер.

— Понятно… — проворчал Конан. — Никто ничего не видел, никто ничего не знает… Куда бить? Кого рубить? Похоже, пока я не поймаю кого-то из этих свиней и не допрошу, как следует, мы ничего не добьемся и ничего не узнаем…

— А что! Отличная мысль! — подхватил Пхарад. — Они часто сходят на берег — подстережем и по голове!

— Ох, не кончится это добром! — предостерег осторожный Хашдад, но остановить Конана было уже невозможно.

Целый день они провели в портовой таверне, не спуская глаз с черной галеры Ночных Клинков, выжидая удобного момента…

Ужас продолжал шествовать по Бодею. Незримое существо шагало вечерними улицами, время от времени останавливаясь и касаясь ледяными пальцами лбов своих жертв. И те, кого коснулась холодная длань демона, послушно впадали в безумие, убивая самых близких своих людей. От дома к дому, умножаясь, незримыми змеями ползли слухи — один другого страшнее. И с ними ничего не могли поделать даже жрецы Индры.

Наступил душный и жаркий бодейский вечер. Конан сидел за столом в портовом кабачке, положив подбородок на кулаки и не сводя взгляда со смутно чернеющей в быстро сгущающихся южных сумерках галеры Ночных Клинков. К кораблю медленно подгребало три лодки — команда черной галеры постоянно держалась вся вместе.

Они не затевали драк, не нарушали порядок, и — что особенно не понравилось Конану — как-то по-особому дружелюбно держались с дежурившими в порту жрецами Индры .

Весь день киммериец провел в небольшом портовом заведении, пристально следя за ненавистной галерой, и в то же время внимательно прислушиваясь к разговорам. Разумеется, собравшиеся судачили и о тех страшных убийствах, что стали ни с того ни с сего случаться то тут, то там. Однако в тот вечер он не обратил на них особого внимания.

И лишь когда уже совсем стемнело, Конану показалось, что удача наконец-то решила улыбнуться ему. От черной галеры внезапно отошла небольшая двухвесельная лодка; кроме гребца, там находился только один человек в глухом, почти сливавшемся с мраком плаще.

Вскоре лодка причалила. Человек в плаще небрежно кивнул гребцу и двинулся куда-то в глубину бодейских улиц. Конан бесшумной тенью метнулся за ним.

Слухи сделали свое дело — с наступлением ночи улицы города мгновенно пустели. Обитатели Бодея отсиживались по домам, накрепко заперев окна и двери, еще не зная, что от бродящего по переулкам ужаса их может защитить лишь совсем иное…

Мало кто мог бы сравниться с Конаном в искусстве скрадывать добычу. Незнакомец в плаще ничего не заподозрил — да и времени у него на это явно не было. Пройдя совсем немного в глубь города он вытащил из-под плаща небольшой кожаный мешочек, распустил стягивавшие горлышко завязки и встряхнул. Наблюдавший всю эту сцену Конан удивленно поднял брови — мешок оказался пуст.

Совершив сие, человек с галеры Ночных Клинков решительно шагнул к незаметной щели между двумя домами, и киммериец внутренне возликовал — лучшего места для задуманного им и пожелать было нельзя.

Северянин скользнул вдоль шершавой глинобитной стены. Здесь… это здесь… теперь налево…

Он уже слышал в темноте шорох шагов удалявшегося незнакомца, как волосы внезапно зашевелились на затылке киммерийца Сердце оледенил страх — чувство, с точки зрения Конана, позорное и постыдное для каждого воина. Но на сей раз он ничего не мог поделать. В его душе ворохнулось нечто глубинное, первобытное, сохранившееся еще от тех времен, когда предки человека опасливо выглядывали из тьмы своих горных пещер и когда мир принадлежал совершенно иным существам, сознаниям мрака и ночи…