Ник Харрис - Конан и Два талисмана

— Кажется, это и есть твое задание? — Хепат посмотрел на отделившуюся от армии демона группу всадников, направляющуюся к ним.

— Да, наемники уже выставили поединщика…

Хепат в который раз удивился тому, что не помнит задания, данного Аскеледоном его другу, хотя присутствовал при разговоре.

Теперь все становилось на свои места — Конан должен выступить поединщиком за армию демона. Очевидно, воюющие стороны не могут и не хотят больше терять своих людей. Проще решить дело по старинному обычаю, который, в принципе, давно уже никем не соблюдается. Но если правители дадут слово…

Группа людей — все смуглые южане — подъехала ближе.

— Я приветствую тебя, Конан, — церемонно произнес один из них, судя по дорогим доспехам и сверкающей самоцветами сабле, командир армии демона.

Киммериец неучтиво промолчал, мрачно глядя на чопорного, гарцующего на белом коне командира.

— Аскеледон очень рад, что ты будешь сражаться за него, — продолжал южанин как ни в чем не бывало. — Он уверен в твоей, а, значит, и нашей победе! А теперь — поспеши, противник ждет!

«Похоже, нет шанса избежать поединка», — думал Конан, спешиваясь, ибо биться предстояло пешим. Воля демона привела его сюда.

Он с горечью вспомнил, как пытался несколько раз повернуть на юг, но после нескольких минут пути, оказывалось, что они вновь едут на север. Хепату он ничего не рассказывал — незачем зря пугать друга. Да и что это могло изменить? И вот теперь он должен выполнить задание или умереть. Ах, Итилия! Возможно, ты опоздала с советом!

Хепат потянул Конана за палец.

— Ничего, это задание придется выполнить… Деваться некуда! Но дальше… Мы отыщем ближайший храм Митры, и он нам поможет! Обязательно поможет!

Хепат не сомневался в победе друга, хотя, взглянув на воина, которого выставили наемники, почесал затылок. Перед строем высился огромный детина самого мрачного вида. Шрамов на лице у него было не меньше, чем у Конана, и меч, который он держал в толстой, как бревно, руке, был никак не короче меча его друга.

Дальше произошло то, чего никто не ожидал. Наемник, улыбаясь, медленно положил меч, снял кольчугу, мягкую кожаную рубашку-подкольчужник, затем нижнюю, заскорузлую от пота рубаху и остался по пояс обнаженным. Сделал несколько разминочных движений, и по рядам наемников пронесся гул одобрения. Огромные мышцы на покрытом шрамами теле богатыря действительно выглядели впечатляюще. Они вздувались буграми и обвивали тело, как толстые лианы обвивают дерево в джунглях. То была грубая, неодухотворенная, все сметающая на пути сила. Сверкающий злобным торжеством мрачный взгляд из-под низкого лба, дополнял впечатление свирепости и несокрушимости воина, которого выставили наемники. Взяв меч в правую руку, он высоко вскинул ее, и остро отточенная, полированная сталь засверкала на солнце. Глядя на Конана свирепым взглядом, наемник зарычал, будто потревоженный медведь. Затем громче. Еще громче. Теперь рычанию вторили его товарищи

Наемник издал громкий, хриплый рык — тысяча глоток повторила его. Полуобнаженный воин задрожал от ярости и заревел так, что казалось, содрогнулись небеса. Тотчас ему ответил ревом армия, и тут уж небеса действительно задрожали. По полю прошел ветер, взметнулась пыль, закрутились небольшие смерчи.

Теперь даже Хепат усомнился в победе друга. Казалось, одолеть такого зверя невозможно.

Конан, между тем, вел себя на удивление спокойно. Он знал этот наемнический ритуал — церемонию подготовки к бою. Изменить свое сознание, почувствовать себя зверем, непобедимым зверем-убийцей, бесстрашным и беспощадным! Это был один из способов достигнуть состояния берсерка. Киммериец им не пользовался, предпочитая более короткие и действенные пути.

Усмехнувшись, также снял доспех и обнажил торс, и хотя он обладал мускулатурой не менее впечатляющей, все же по сравнению с гигантом выглядел, как молодой кузнец-молотобоец рядом со старым, огромным, немного ожиревшим, но гораздо более сильным и опытным хозяином кузницы.

Хепат часто видел таких кузнецов — больших, как горы, со вздувшимися, мокрыми от пота мышцами, без устали ударяющих молотом по наковальне. Казалось, эти люди имеют не одно, а два сердца. Часами, без отдыха они работали неподъемным для простого смертного молотом, выковывая мечи, уплотняя сталь бесчисленными ударами до тех пор, пока не скажет старичок-мастер «хватит», не махнет рукой, останавливая разошедшегося молотобойца.

Примерно таким «молотобойцем» и был наемник, рыком доводивший себя до исступления. А Конан выглядел, скорее, сильным, очень сильным, ловким, быстрым, но все же юношей, только недавно познакомившимся с кузнечным делом.

Хепат тряхнул головой, прогоняя эти, как ему показалось, неуместные мысли о кузнецах. Перед ним были воины. Мощные, опытные, давно потерявшие счет убитым противникам…

«Рассвирепевший гигант вряд ли будет в схватке таким быстрым, как Конан, — размышлял гном. — Наверняка он привык полагаться на грубую силу и огромный тяжелый меч».

Хепат сравнил мечи — тот, которым потрясал наемник, и тот, что держал в руках Конан, — с широким, вороненым лезвием. Да, мечи были достойны своих хозяев! По размеру и весу, пожалуй, одинаковы…

Гном дрожал мелкой дрожью и ничего не мог с собой поделать. Его возбуждение было так велико, что еще немного — и он с криком бросится в бой, нападет на этого громилу-наемника, вонзит в его необъятную грудь кинжал!

Да, грудь, плечи у верзилы были такой ширины, что хватило бы на двоих, а то и на четверых человек. Хепат с тревогой глянул на Конана. Вообще-то у киммерийца, если вглядеться, плечи не уже… никак не уже. Просто он более гибкий и, пожалуй, немного ниже противника, поэтому кажется по сравнению с ним, чуть ли не юношей. Гном покрутил бородавку на носу. Трудно придется Конану…

Вышли вперед секунданты — от обеих армий по два человека. Вполголоса еще раз обговорили условия поединка. Отошли в сторону и дали сигнал. Гулко пропел рог. Противники заняли позиции друг против друга.

Наемник, продолжая хрипло рычать и держа меч одной рукой, стал выписывать восьмерки, осторожно, каждый раз на полшага, продвигаясь вперед. Конан замер, как статуя, удерживая меч двумя руками и направив его на врага.

Наемник внезапно сделал длинный шаг вперед — скользящий, неожиданный — и, пользуясь инерцией своего огромного тела, обрушил меч на Конана. Это был его излюбленный прием — никто не мог выстоять… никто! Каким бы щитом ни закрывался противник, какой бы клинок ни подставил под удар — ничто не могло задержать стремительного продвижения разящей стали! Как правило, противник оказывался разрубленным надвое вместе со щитом и кольчугой!