Алекс Макдуф - Хозяин Океана

— Ну нет! — вошел в азарт король. — Я не за тем сюда шел, чтобы повернуть обратно из-за какой-то псины!

Они с Арриго сидели в окружавших тропу кустах. Сейчас дорожка была вновь пуста, но неподалеку слышался приближающийся звон колокольчиков.

— Мул! — предположил Арриго. Киммериец отрицательно покачал головой:

— Женщина.

Он был прав. По тропинке шла женщина и несла на голове очередной кувшин. Она была еще молода и не успела пока обрюзгнуть и постареть, что неизбежно происходило со всеми пиктскими женщинами годам к двадцати пяти, а то и раньше. Это была еще незамужняя девушка, о чем свидетельствовали распущенные волосы и узор на пояске стыдливости. Иной одежды, за исключением медных браслетов, к которым и были подвешены маленькие колокольчики, сердоликового ожерелья и налобной повязки из пестрой змеиной шкурки на ней не было.

— Вот и топливо, — сказал сам себе Конан и весь подобрался, словно кот перед единственным, по идеально точным, без разбега, прыжком. — Смотри за тропой. Если что, бей сразу и насмерть, — бросил он Арриго.

— Неужели ты ее…

— Только оглушу, — отмахнулся король. — Она будет думать, что на нее напал лесной демон.

Произошло все, как обычно, молниеносно. Левой рукой Конан едва коснулся шеи девушки — как это успел заметить Арриго, а правой подхватил кувшин. Поймав падающее тело опять же левой рукой, киммериец одним рывком уволок девушку с тропинки и, разумеется, скрылся сам.

— Смола, — с удовольствием отметил киммериец, заглядывая в довольно искусной работы — делали, наверно, специально для храма — глиняный кувшин.

Девушка спала безмятежным сном у ног Арриго. Она была как раз в той короткой поре расцвета, какая случается с пиктскими девушками в шестнадцать-семнадцать лет, но проходит скоротечно, как первая весенняя гроза. Красивые полные губы, нежные округлые ланиты, правильный овал лица, черные густые длинные волосы, длинные ресницы, чистый лоб, тонкий прямой нос и особенный пиктский разрез глаз — такому природному богатству позавидовала бы любая придворная красавица — и все это при совершенной фигуре.

Арриго замер на миг, разглядывая девушку.

— Не люблю пиктов, но… Конан, а у тебя были женщины из пиктов? — осмелился спросить зингарец.

— Не было и не будет, — твердо отвечал Конан, и было понятно, что король не лукавит.

— Если мой учитель — учителем был, конечно же, Тэн И — не обманывал, она проспит так достаточно долго, — прервал Конан продолжавшееся лицезрение военачальником девичьих прелестей.

— Сейчас идем к реке. Мне интересно, что выведал гандерский барон. Странно, но его, судя по всему, еще не изловили.

Обратный путь не был долог. На подходе к месту стоянки киммериец приостановил Арриго и сделал несколько совершенно неслышных шагов куда-то вперед и в сторону, а потом плашмя резко ударил мечом по стволу дерева, рядом с которым остановился.

Сверху прямо на голову короля свалился плод, нечто вроде сосновой шишки.

— Майлдаф! — незлобиво воскликнул Конан, обращаясь наверх. — Я мог бы снять тебя с этого сука, как куницу!

— Так это ж ты, король! — прозвучал из кроны голос Майлдафа. — Куда этим тупоголовым пиктам равняться с тобой!

— Ладно, слезай! — приказал Конан, подобрал шишку и швырнул ею в горца.

Горец, ловко цепляясь за гладкий чешуйчатый ствол, спустился вниз.

— Все было тихо, — доложил он. — А что это за кувшин у тебя?

— Сейчас узнаешь. Я отобрал его у одной банши. А на горе, что за озером, стоит каменный сид.

— А она настоящая банши? — поспешил узнать Бриан, показав жестом, каковы должны быть достоинства настоящей банши.

— Примерно, — согласился король. — А волосы у нее длинные и черные…

— Некогда! — досадуя на превратности судьбы, изрек Майлдаф, — Торговля, служба королю, родственники — некогда!

Арриго молча следовал за королем и его телохранителем.

«Северные варвары!» — думал зингарец, немного завидуя этим двоим.

Поспешить наверх стоило. Пикты уже настигали крепкий, но довольно неповоротливый и не слишком лихо набирающий ход неф. Вооруженных хорошо обученных воинов на корабле насчитывалось не более четырех десятков. Это были зингарские гвардейцы, закованные в чешуйчатую броню и кирасы, в глухих прочных шаровидных шлемах с личинами. У каждого имелся небольшой прямоугольный щит и средней длины тяжелый меч. Это была надежная защита против любого врага, но лишь при условии, что враг превосходит гвардейцев числом не более чем втрое. Отразить атаку одного и даже двух пиратских судов зингарским солдатам было бы вполне по силам, но пиктов было много больше.

К солдатам можно было добавить еще десятка полтора-два месьоров, умеющих сносно владеть оружием. К превеликому сожалению, на «Полночной звезде» не было лучников, которые могли бы держать пиктов на дистанции хоть некоторое время. При абордаже, разумеется, в дело вступила бы и команда королевского нефа, в которой были мастера абордажного боя, имевшие за плечами многолетнюю школу Барахас. Но все же этого недоставало: несколько десятков против едва ли не трехсот пиктов.

К тому же на «Полночной звезде» не было того, кто мог бы толково и жестко возглавить оборону. Конан остался где-то в прибрежных зарослях с никому теперь не нужной пресной водой. Многие ныне подумывали, что не так уж и мало ее осталось.

А с Конаном уплыли Арриго, принц Конти и Сотти — все те, кто мог бы принять командование и кого не осмелились бы ослушаться. Разумеется, Гонзало знал науку корабельного боя не хуже Конана или Сотти, но кто бы подчинился какому-то капитану с сомнительным корсарским прошлым? Ни один кордавский солдат, а тем более месьор и ухом бы не повел, вздумай Гонзало отдавать им приказания. И Гонзало, понимая это, пытался выжать из нефа всю возможную при не слишком сильном ветре скорость, предоставив пассажирам и военным самим спасать свою дворянскую честь и свои дворянские головы.

Команда покуда не спешила затевать перестрелку с пиктскими лучниками, прекрасно понимая, что разъяренные пикты будут считать каждую вражью стрелу, и тому, кто нанесет им ущерб, будет воздано по мере этого ущерба. Такая незавидная участь не манила никого.

Дамы, многие из коих попадали в обморок, услышав слово «пикты», собрались близ носа и горестно стенали, вознося мольбы небесам. Те же, кто поначалу лишился чувств, поспешили прийти в себя, ибо кавалеры мигом побросали своих подопечных и столпились, как базарные зеваки, возле мачты. Предстояла важная церемония: выяснение, кому командовать баталией.

К чести купечества, даже самый пожилой и дородный торговец, Лукиано из Мессантии, получавший прибыли с перевозок зерна, вина и, как поговаривали, живого товара, вооружился мечом.