Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

В общем, драка предстояла свирепая. И притом решительная и быстротечная. Остатки флота Тирана, подтягивавшиеся сзади, подоспеют слишком поздно и не сумеют помочь. А то и вовсе побоятся вступать в битву с пиратами и вызволять своего флагмана...

Конан отвел взгляд от плотного, быстро приближавшегося клина противников и вновь посмотрел на отставшие корабли Тирана. Пожалуй, подумалось ему, Коммодоруса вряд ли придется спасать от смертоносных объятии Душителя. Люди, которых он сам себе выбрал в противники, унизят и убьют его гораздо раньше и вернее Ксотара. Киммериец приготовился защищать Тирана, несмотря ни на что...

И в этот момент корабли сшиблись. Раздался ужасающий лязг и треск рвущегося дерева. Всех стоявших на палубе бросило вперед, раздались крики. Таран большого корабля пробил корпус пиратской галеры. Бронзовый бивень вошел совсем рядом с ее собственным тараном. Угол удара оказался таков, что вместо небольшой аккуратной пробоины в скуле галиота разверзлась чудовищная дыра, длина которой в несколько раз превосходила человеческий рост.

Внутрь корпуса тотчас хлынула вода. Судно сразу начало погружаться, повисая на таране биремы и заставляя ее носовую часть оседать вместе с собой. Силой удара воинов и офицеров на флагмане кого бросило на колени, кого вовсе сбило с ног, гребцы полетели со скамей. Стрелкам, сидевшим на боевых башнях, не удалось, как следует прицелиться, и рой стрел, выпущенных по неприятелю, убил сколько-то гребцов, но двоим надсмотрщикам не нанес никакого вреда.

Конан видел выражение небритых, дочерна загорелых рож: вскочив на ноги и убегая на корму прятаться, пираты не выказывали страха, скорее затаенное торжество.

Толпа, заполонившая стадион, встретила миг удара в завороженном молчании. Зрители увидели, как врезался в скулу галеры таран флагманского корабля, как он разворотил несколько рядов скамей; давя и доски, и прикованных к ним беззащитных людей. Волна, взметнувшаяся перед носом флагмана, окрасилась розовой пеной, а из пробоины потянулись в светлую воду арены Империум-Цирка багровые струи...

При виде этого зрелища на трибунах поднялся рев, быстро перешедший в громоподобный многотысячный вопль вперемежку с топотом и овациями. Толпа заходилась в первобытном безумстве при виде свежепролитой крови. Этот звук мог лишить самообладания кого угодно, даже такого закаленного ветерана арены, как Конан. Когда киммериец поднялся на ноги, выпутавшись из клубка тел и оружия, образовавшегося на носу корабля, ему сделалось очень не по себе. Хуже всего было то, что грохочущий рев, достигнув кошмарного апогея, и не подумал стихать. Наоборот, он как бы разрастался вглубь, вызывая содрогания земли и воды. Конан схватился за стенку одной из боевых башен, встал на кренившейся палубе, осмотрелся кругом и сразу понял, в чем дело.

Новые конструкции, недавно добавленные к гигантскому амфитеатру, не выдержали безумия множества зрителей, топавших и прыгавших на своих местах. В западной части Цирка, с той стороны, что выходила на улицу, раздавался рокот и треск, достойный зарождающегося обвала в горах: самый большой из каменных балконов клонился вперед, готовясь обрушиться. Пока сидевшие на нем в ужасе вопили и метались, размахивая руками и отталкивая друг друга от края трещины, через которую еще можно было перескочить, — все сооружение окончательно просело у них под ногами и с чудовищным грохотом обрушилось вниз.

Треск падающего камня мешался с кошмарными воплями, доносившимися со всех концов стадиона, в особенности оттуда, куда рушился балкон. Невероятный шум, как бы слился в один противоестественный голос, который забился в каменной чаше, отражаясь от вод рукотворного моря, а потом взметнулся прямо в небеса...

От этого звука ушные перепонки готовы были полопаться. Балкон рухнул на нижние трибуны, и все вместе поползло вниз, точно лавина. Когда эта лавина низвергнулась в искусственное озеро, взвилась гигантская водяная волна и понеслась к середине арены, к сцепившимся кораблям...

В это время вне стен Империум-Цирка людские толпы, не сумевшие прорваться вовнутрь, устроили себе на прилегающих улицах пусть скромный, но праздник. Луксурцы собирались компаниями, болтая между собой, слушая новости изнутри Цирка и строя разные догадки насчет исхода сражения. Жуя фрукты и пирожки, купленные у уличных торговцев, неудачники следили за малейшими перепадами в шуме трибун, доносившемся изнутри высоченного овала стен. В каждом до предела обострился инстинкт собственника, поставившего свои кровные на кон. Люди внимательно слушали голоса глашатаев, возвещавших с кромки стен и из переполненных тоннелей:

— Вот Коммодорус восходит на борт своего флагмана...

— Вот наш флот отошел от причала...

— А вот пиратский корабль атакует галеру Тирана...

Вскоре после этого последнего объявления послышалось жутковатое эхо аплодисментов, вскоре перешедшее в громовой рев, несколько приглушенный каменной скорлупой здания. Рев этот почему-то не утихал, и, наконец, зевакам показалось, будто под ногами начали содрогаться самые камни мостовой.

— Флагман таранил пиратский корабль!— голоса глашатаев было едва слыхать за шумом аплодисментов.— Победа! Прекрасная, замечательная победа!..

И таково была возбуждение топтавшихся снаружи людей, что они тоже разразились приветственными криками, восторженно ликуя по поводу событий, которых даже видеть-то, не могли. Все жадно смотрели на Цирк, нетерпеливо ожидая новых потрясающих сообщений...

Но тут, ко всеобщему изумлению, само гигантское здание содрогнулось и заходило ходуном на фоне небес, как если бы камень и известка внезапно превратились в трепещущую смертную плоть. Потом все услышали жуткий гром лопающегося и падающего камня, порождавший глухие отзвуки из земной глубины. А в многотысячных вздохах арены остервенение восторга сменилось животным ужасом гибнущих.

И, наконец, толпившиеся на улицах люди увидели, как Империум-Цирк... начал разваливаться. Высокие арки фасада расшатывались и падали вниз, на забитый толпой внутренний двор. Из входных тоннелей полетели густые клубы пыли, не позволявшие разглядеть каменный дождь, валившийся на головы тесно сгрудившимся людям. Продолжавшиеся сотрясения раскололи одну из внешних стен амфитеатра, и она обрушилась наружу, подняв тучу известковой пыли. Пораженные ужасом зеваки приросли к мостовой, не в силах пошевелиться. Но тут их глазам предстало нечто еще более страшное. Ибо внутри развалин, в которые быстро превращался Империум-Цирк, наметилось некое шевеление, как если бы там пробуждался чудовищный зверь. Из трещин, дымившихся пылью, протянулись темные щупальца... а потом, ширясь и клокоча брызгами, наружу рванулся поток воды. Он сметал и камни, и людей. Грандиозный обвал, случившийся внутри, взметнул воду искусственного озера и к тому же проломил стену. Вода устремилась наружу, с яростной силой прокладывая себе путь...