Леонард Карпентер Леонард Карпентер - Конан-изгнанник

Когда в восьмой день восьмого месяца восьмого дня царствования на седьмом году величайшей засухи, поразившей город, король Сарка Анаксимандр проснулся, перед его глазами возникло видение.

Король словно вынырнул из мрака тяжелого забытья без снов. По ярким лучам, пробивавшимся сквозь резные узоры ставней его спальни, он понял, что проснулся позже обычного часа. Анаксимандр почувствовал себя отдохнувшим и бодрым; свою роль в этом, несомненно, сыграли и большие опахала, непрерывно покачивающиеся в изголовье и охлаждающее монаршее тело легким ветерком.

Две рабыни — красивые светлокожие, обнаженные по пояс девушки из Заморы — покачивали опахалами в полнейшем молчании. Малейший шорох или легкий шепот — что бы ни побеспокоило монарха во время отдыха или бессонной ночи, пошевелило бы хоть один из завитков одного-единственного волоса его длинной курчавой бороды — означал мучительную смерть под пыткой виновной рабыни, а скорее всего, и ее напарницы. Король Анаксимандр считал, что только таким способом можно заставить раба делать порученное ему дело с должной эффективностью.

В то утро, вместо того чтобы, щелкнув пальцами, вызвать слуг или наложниц, как это было заведено, король поступил по-другому. Поднявшись с жесткого прохладного ложа, он прикрыл свою царственную наготу, завернувшись в легкое шелковое покрывало. Не обращая внимания на почтительно склонившихся вдоль стен слуг, он с истинно королевской решительностью направился к прикрытому занавесями выходу на террасу. Не дожидаясь бросившихся ему на помощь рабов, он сам распахнул портьеры и шагнул вперед, в яркий, слепящий солнечный свет.

Внизу под террасой не было ничего нового: тот же дворцовый двор, безлюдный в такую жару. Лишь несколько париев и нищих спрятались в узкой полосе тени вдоль северной стены дворца. С высоты было трудно отличить тех, кто уже умер от жажды, от тех, кто просто впал в забытье. За дворцом виднелись черепичные крыши казарм стражи; за ними — городская стена, толстая и мощная, с торчащими, как гигантский гребень, зубьями. Как всегда, на стене несли службу часовые в бронзовых доспехах, конических шлемах, с длинными, сверкающими бронзой наконечников копьями наперевес.

Однако, скользнув по стене, взгляд короля уперся во что-то необыкновенное. Анаксимандр ожидал увидеть привычный пейзаж: иссохшую равнину, пересеченную пустыми руслами рек, покрытую коричневыми пятнами пересохших полей, и облака пыли, поднятой раскаленным ветром. Но вместо этого прямо за стеной перед окнами дворца стоял город, выросший словно из-под земли за одну ночь, пока Анаксимандр спал. Город или призрак города.

Огромный, освещенный ярким солнцем город казался реальней самой реальности. Величественный город с черепичными крышами, окруженный высокой стеной. Над ней возвышались богатые виллы, белоснежные купола и зиккураты. Белые птицы кружили над городом, садясь на коньки крыш и густые кроны деревьев. Посреди главной стены были открыты главные ворота — широкий проход, заполненный входящими и выходящими жителями. Мимо бронзовых створок ворот в город неторопливо входил караван. Погонщики почтительно склоняли головы при въезде. Другой караван невдалеке от стены ждал своей очереди. Его груз внимательно осматривали таможенные офицеры.

Но самым восхитительным зрелищем было голубое мерцание воды под солнцем. Прямо за воротами, извиваясь, тек широкий поток, обрамленный изумрудными зарослями кустов. Пришедшие из пустыни погонщики верблюдов благоговейно наполняли водой свои кувшины. Ниже по течению прачки не торопясь возились с бельем.

Так мог выглядеть и Сарк — город, где царствовал Анаксимандр. Но не сейчас, а много лет назад: до того, как великий и всемогущий бог Вотанта по неизвестной причине отвернулся от города, — города, в котором жили верные своему богу люди, в котором царствовал усердный слуга Вотанты — король Анаксимандр.

В то утро король был не единственным, кто увидел прекрасное видение. Он понял это по удивленным возгласам и жестам стражи на стене. Король мог бы вызвать начальника охраны и приказать ему наказать нарушителей покоя, но тот наверняка и сам прибежал бы с выпученными от удивления глазами. Король лишь поморгал и прикрыл глаза руками.

Когда он снова взглянул на таинственный город, тот постепенно начал таять в воздухе. Его купола и стены задрожали, поплыли на невидимых волнах, и сквозь них начала проступать выжженная земля — собственное царство Анаксимандра.

Не дожидаясь, когда безрадостный реальный пейзаж снова явственно предстанет перед его взором король резко повернулся и вошел обратно и спальню. Замершему в почтении и страхе перед повелителем начальнику стражи был отдан короткий приказ: немедленно вызвать Верховного жреца Куманоса.

Когда через несколько минут жрец, затаив дыхание, предстал перед монархом, Анаксимандр сидел на золоченом троне, облаченный в церемониальный наряд — украшенную драгоценными камнями рубаху и длинную, вышитую золотом юбку над ногтями рук и ног короля трудились слуги, доводя до совершенства маникюр. Король взглянул на Куманоса — стройного, высокого, загорелого человека, непривычно молодого для столь высокой должности. Во взгляде Анаксимандра поблескивал инквизиторский огонь.

— Ты уже слышал о видении, посланном мне нашим богом? Или, быть может, видел его сам?

Верховный жрец лишь кивнул в ответ.

— Это был призрак нашего давнего торгового соперника, — продолжил король, — проклятого города Оджары. Он находится далеко отсюда, на северо-востоке, но волею Вотанты его образ был перенесен сюда. Тот город выглядел богатым и процветающим. Много воды, караванов. Несомненно, почитаемая его жителями богиня явно благосклонна к ним.

Это уже был камень в огород Куманоса. Кому, как не ему, было известно, что жреческая каста Сарка в последние годы была очень виновата перед городом и королем. Жрецам так и не удалось упросить небо послать дождь — напоить живительной влагой город. И хотя король города-государства Сарка считался главой не только светской власти, но и жречества, разумеется, вина не могла пасть на него. Вот почему жрецам приходилось принимать на себя гнев народа и монарха и приносить порой себя в искупительную жертву.

Молодой жрец не сделал попытки оправдаться или защититься. Он торжественно и величественно склонил голову и произнес:

— Повелитель, это видение — явный знак, посланный нам всем великим Вотантой. Пророчество или предупреждение. Если вы пожелаете, я и мои астрологи могли бы подробно истолковать его…

— Нет, жрец. Я, я сам дам толкование этого чуда. И оно будет самым истинным и обязательным для всех.