Питер Нейл - Тень ветра

— Ну и что дальше? — вопросительно наморщил лоб Конан и глубоко отхлебнул из своего бокала.

Однако его голубые глаза внимательно следили за трактирщиком. Тот неуверенно пожал плечами:

— Некоторые действительно отправляются на остров. Иногда возвращаются, но чаще всего — нет. Но из тех, которые вернулись, никто кифару не привез. Жрецы смогут вернуться на остров, только когда кифара будет найдена. Тогда и Кореддан снова получит свою власть. А до тех пор…

— Ладно, ладно, — махнул рукой Конан, прерывая его, — хватит и этого. Как дела с нашими комнатами?

— Они давно приготовлены, мой господин, — склонился в глубоком поклоне трактирщик.

По его виду было ясно, что он до смерти рад окончанию этих неприятных расспросов.

В окно светило утреннее солнце. Лучи его играли с пылинками, плавающими в неподвижном воздухе. Камин давно погас и два человека, лежащие на постели, были прикрыты огромной коричневой меховой шкурой. Спустя некоторое время мужчина повернулся и взглянул на девушку, у которой из-под меховой шкуры виднелась только голова с коротко подстриженными светлыми волосами. Удовлетворенно улыбнувшись, Конан перевел взгляд на грубо оштукатуренный потолок, по которому разбегалось в разные стороны множество тонких и толстых трещин. Когда он взглянул в направлении окна, находящегося по левую руку от него, глаза у него сузились.

Окно состояло из нескольких маленьких неровных кусочков зеленоватого стекла, закрепленных в свинцовой раме.

С внешней стороны его сидела огромная черная птица, больше всего напоминавшая ворона, но величиной превосходившая даже речного орла. Она пыталась заглянуть в окно, но, явно недовольная достигнутым результатом, вела себя как обычная курица. Наклоняла голову из стороны в сторону, стараясь то одним, то другим глазом разглядеть, что же делается внутри комнаты.

Конан медленно выпростал из-под тяжелой шкуры правую руку, сжимавшую небольшой по размерам, но острый кинжал, с которым вчера пришла в комнату его гостья. Это было не слишком тщательно отделанное оружие, но привлекала удивительная гармония его пропорций. Он так и уснул, вертя его в пальцах, как игрушку. Птица тяжело переступила по внешнему парапету окна и легонько стукнула клювом в переплет. Киммериец не двигаясь внимательно следил за ней. Массивная черная птичья голова снова клюнула в свинцовый переплет, соединяющий кусочки стекла.

Мускулистая рука Конана напряглась и резким движением швырнула оружие в сторону ворона. Кинжал, просвистев в воздухе, гулко ударился в свинцовую раму окна. Ворон отдернулся назад и упал с оконного парапета вниз. Конан успел заметить огромные крылья, развернувшиеся в воздухе.

В комнате опять стало тихо. Конан откинул меховую шкуру и, улыбнувшись, легонько шлепнул лежащую ничком девушку по привлекательному выпуклому местечку. Та дернулась и, сев на постели, испуганно вскрикнула:

— Уже утро!

Шарья молнией вылетела из постели, быстро набрасывая на себя одежду, разбросанную на столе посреди комнаты. Бросив взгляд в окно, она облегченно произнесла:

— К счастью, еще слишком рано для того, чтобы отец проснулся.

— Я тоже так думаю, — ухмыльнулся Копан. Девушка, закончив одеваться, выглянула в коридор, осторожно приоткрыв двери, и исчезла, как весенний ветерок над саванной. Киммериец встал и, закрыв двери, задвинул засов. Затем снова влез в постель и набросил на себя меховую шкуру. Через мгновение он крепко спал.

Конана разбудили громкие проклятия, доносившиеся со двора. Подойдя к окну, он со страшным скрипом давно проржавевших петель открыл его и выглянул наружу. Посреди двора стоял трактирщик, стряхивая с себя грязь, в которую он, видимо, упал.

Что заставило его сойти с выложенной плитками дорожки, ведущей от ворот ко входу в трактир, невозможно было догадаться. Неуверенной походкой он направился к конюшне, где попытался хоть немного отмыть грязь с одежды водой из корыта. Он стоял там, раздевшись до пояса, и продолжал громко ругаться. Естественно, никто из трактирных слуг или подавальщиц еды не осмеливался высунуть и кончика носа во двор.

Царапанье в дверь заставило Конана быстро повернуться и прыгнуть к постели. Натянув штаны и все еще по пояс голый, с мечом в руке, он подошел к двери и, отодвинув засов, отскочил назад.

В темном проеме двери появилась стройная фигура. В первое мгновение Конан не мог различить, Соланна это или Шарья. Только когда девушка вышла на солнечный свет, он увидел, что это Соланна.

— Пора отправляться в храм. Утренняя служба кончилась, трактирщик уже вернулся. Я слышала, как он топает внизу.

— Это был не он, это был кто-то другой. Трактирщик только что вывалялся в грязи на дворе. И это действительно случилось, когда он возвращался из храма, — захохотал киммериец. — Мне кажется, что это наказание за кражу бокала.

— Не смейся, — серьезно сказала Соланна, — ты не можешь знать…

— Пхе, — фыркнул Конан. — Я обокрал столько храмов и столько богов, что если бы в один прекрасный день все они собрались мне отомстить, то…

— Кореддана не трогай. Вспомни, какую силу приобрел Сунт-Аграм после того, как завладел его кифарой.

— Уже вспомнил, — презрительно процедил Конан. — Но я также помню, что Сунт-Аграм завладел этой кифарой уже давно, а Кхоран'дан ничего не смог с этим поделать.

— Так ты пойдешь или мне идти вдвоем с Оршаном?

— Может, так было бы и лучше, — пробурчал Конан в нерешительности, — меня никогда не привлекало посещение храма, если это не было связано с грабежом.

— Но там мы можем узнать кое-что из того, что нас обоих очень интересует. Ведь если нам не удастся…

— Подожди меня внизу и, кстати, закажи плотный завтрак.

Киммериец повернулся к Соланне спиной и начал одеваться.

— Вы уверены, что должны немедленно поговорить с настоятелем Ханнаором?

— С кем, с кем? — удивленный столь высоким титулом дяди Оршана, переспросил огромный киммериец у невысокого жреца, ростом едва достигавшего половины его груди.

— С настоятелем Ханнаором, — невозмутимо повторил привратник храма.

— Да, должны немедленно и именно с ним, — проворчал Конан и жрец больше уже не переспрашивал.

Вид огромного воина, облаченного в кожаные штаны и куртку, обутого в высокие сапоги, вооруженного мечом, висящим на спине, рукоятка которого торчала прямо за массивным затылком, вызывал в нем трепет.

Всех троих посетителей — воина, мальчика лет десяти с виду и изящно одетого придворного — привратник провел через мощеный булыжником двор храма к кубической формы дому, который своим запущенным видом соперничал с общим впечатлением, оставленным крепостью. Слева от него возвышался храм.