Мартин Романо - Всадники бури

По узкой горной тропе один за другом двигались два всадника, имя одного из них было Конан, другого — Зулгайен. Их путь был достаточно долог, из Айодхьи сюда, в самое сердце Химелийских гор. Все это время всадники ехали не останавливаясь. С раннего утра в их рты не попадало ничего, кроме редких глотков воды из спрятанных под плащами фляжек.

Стройные могучие тела породистых жеребцов под ними были мокры от пота. Ноги, казалось, передвигались с трудом.

— Уже совсем скоро будем на месте, — оглядываясь по сторонам, произнес киммериец.

Правда, в его голосе не было слышно обычной уверенности. Дело в том, что за последних часа два говорил он это Зулгайену уже далеко не в первый раз, однако вместо того, чтобы насладиться наконец долгожданным отдыхом, они были вынуждены продолжать свой путь.

— Послушай, может быть, мы движемся неверной дорогой? — осторожно произнес туранец.

Из горла Конана в ответ вырвался только какой-то неопределенный звук. Все мускулы на его темном обветренном лице напряглись. Черные густые брови наползли на самые глаза.

— О, Кром! — не выдержав, взревел он. — Я не мог ошибиться! Это те же самые скалы, те же деревья, те валуны. Но… мы как будто движемся по замкнутому кругу.

Зулгайен задумчиво кивнул.

И снова проходили часы. Солнце постепенно опускалось все ниже и ниже к горизонту. А всадники, уже почти отчаявшиеся, до смерти усталые, голодные, блуждали по бесконечным петляющим горным тропам.

Скоро совсем стемнело. Ночная прохлада сменила изнуряющий жар дня, и все живое, казалось, искренне радовалось ее приходу. Воздух наполнился удивительной бодрящей свежестью. Природа ожила. Все вокруг заиграло нежными чарующими звуками южной ночи. Изысканной мелодией услаждали они слух редкого случайного странника.

Небо усыпали мириады звезд, ярких, тусклых, разных цветов и величин.

— Посмотри, — сказал вдруг Конан, глядя на ночное небо. — Мне никогда прежде не доводилось видеть такой звезды!

Зулгайен поднял голову.

— Вон та? Голубая? — спросил он.

— Да. Она огромная. А свет ее ярче света луны! — восхищенно говорил киммериец. И знаешь… — вдруг понизив голос чуть ли не до шепота, продолжал он, — мне почему-то кажется, будто эта звезда следит за нами. Какое-то неясное предчувствие, словно тяжелый камень, сжимает мне сердце.

Зулгайен молчал. Но на бледном, с тонкими чертами лице, как в зеркале, отражалась пожирающая его изнутри тревога.

— Боюсь, твое предчувствие тебя не обманывает, — тихим, сдавленным голосом произнес он. — Я не уверен… но думаю, что знаю…

Туранец, не договорив до конца, вдруг замолчал. Конан не отводил от него испытующего взгляда.

И тут с порывом легкого ночного ветерка до них донеслись приглушенные звуки какой-то возни и чей-то отчаянный стон за одним из кустарников у громадного темно-серого валуна. Не говоря друг другу ни слова, Конан и Зулгайен спрыгнули со своих коней и побежали в ту сторону, откуда доносились завладевшие их вниманием звуки.

За кустарником, беспомощно опираясь спиной о валун, полусидел… отшельник из пещеры Йелай.

Рот старца был крепко перевязан длинным куском какой-то грубой материи. Руки и ноги связаны толстыми, сплетенными из конского волоса веревками. Шерстяная хламида его была порвана и обнажала дряхлое жилистое тело. На темной обветренной коже повсюду зияли глубокие, окаймленные запекшейся кровью раны.

Киммериец и туранец, не теряя времени, высвободили старика из плена крепких веревок, помогли ему подняться на ноги.

Несколько первых мгновений отшельник не проронил не единого слова. Из его горла вырывалось только прерывистое, хриплое дыхание. Затем он обратился к своим спасителям со словами благодарности:

— Я обязан вам жизнью! — говорил он. И взгляд его блестящих, черных, словно угли, глаз был также приветлив и горяч, как и его слова.

— Ведь мы обе ничуть не меньше обязаны тебе жизнью, старик, — отвечал Конан. — Ты нашел меня едва дышавшего, без тени рассудка, в ущелье, где я был повержен демонической силой, исцелил меня. А Зулгайен, — он указал на полководца. — Разве он сейчас был бы здесь, а не томился за толстыми стенами башни Желтой звезды, если бы ты не просил меня вызволить его? — Киммериец иронично усмехнулся, ибо, назвав настоятельное требование отшельника «просьбой», был слишком мягок. Старец обратил взгляд к туранцу.

— Я необычайно рад тому, что вижу тебя свободным, Зулгайен, — произнес он. Тон его был почтителен. — И горжусь честью встретиться с тобой! Что ж… — Теплая дружелюбная улыбка коснулась бледных губ отшельника. — Передо мной стоят двое славных мужей, о силе и отваге которых известно всему миру. Ты, Конан, — его глаза встретились с глазами киммерийца, — пришел сюда за обещанной мною помощью.

Конан, соглашаясь, кивнул.

— Ты, Зулгайен, — старец снова взглянул на полководца, — последовал за Конаном. Надеюсь, в благодарность за то, что он вызволил тебя из плена, ты согласишься помочь ему в поисках маленькой вендийской принцессы?!

— Воистину, я сочту это за честь! — достойно ответил Зулгайен. — Но чем же могу я объяснить твою заинтересованность во мне?

В черных глазах йелайского отшельника мелькнули лукавые искорки.

— Я уверен, ты и сам уже догадываешься, в чем истинная причина, — сказал он. — Однако обо всем этом позже. Нам следует быть осторожными, — в его голосе слышался нечто таинственное. — Только в пещере Йелай я буду совершенно уверен, что никто не сможет подслушать нас.

— Но где же пещера? Клянусь Кромом, мы половину суток потратили на то, чтобы отыскать ее, и все тщетно! — горячо недоумевал Конан. — Пусть сейчас же я паду мертвым, если все это не происки сил зла!

При этих словах киммерийца, на губах отшельника показалась едва заметная улыбка, но он ничего не ответил. Только, повернувшись спиной к стоявшим подле него мужам, принялся что-то сосредоточенно бормотать.

И вдруг, словно ведомая какой-то невообразимо огромной силой, от возвышавшейся прямо перед ним скалы отошла толстенная каменная глыба. А вместо нее в той скале обозначился узкий, чернеющий в ночной темноте лаз.

Киммериец и туранец изумленно переглянулись.

— Ступайте за мной, — твердым голосом сказал отшельник.

Все трое прошли в пещеру.

Конан и Зулгайен сели на покрытый невыделанными шкурами настил, а старец принялся разжигать костер.

И скоро теплый оранжевый свет уверенно разлился по каменным стенам грота.

Отшельник повесил над костром медный котел.

— Вот уж никогда бы не подумал, что не смогу отыскать твое убежище, старик! — сказал Конан. — Расскажи нам, что случилось?! Кто связал тебя?

Отшельник грустно улыбнулся.

— Вы узнаете об этом, друзья мои, — тихо произнес он. — Но сперва я расскажу вам, что мне известно о вендийской принцессе.