Мартин Романо - Всадники бури

— Дарейне?! — с гневным недоверием повторил Конан, он даже повысил голос. — Так тебя послала эта…

Он не договорил, туранец остановил его.

— Не горячись, — мягко, с успокаивающими интонациями в голосе сказал Зулгайен. — После всего случившегося я и сам долго не решался верить ей, — он как будто задумался, а потом с грустной иронией в голосе добавил: — Да и сейчас, признаться, все еще не расположен к безграничному доверию.

Конан понимающе усмехнулся. В задумчивости помолчал. А потом ответил:

—Может быть, ты и прав, дружище! В нашем положении лучше уж отправляться на риск, чем просиживать, беспомощно дожидаясь уготовленной сумасшедшей ведьмой участи.

Наконец Зулгайену удалось подобрать нужный ключ. Железное кольцо, державшее руки киммерийца, было разомкнуто. Тот же самый ключ подошел и к кандалам на ногах.

— Ну, вот и все! — со вздохом облегчения произнес Зулгайен. Нам надо торопиться! Но не вздумай бежать, топот ног может привлечь к нам ненужное внимание! И вот еще что! — точно вдруг вспомнив о чем-то важном, добавил он. — Вот возьми! Дарейна передала для тебя.

Конан почувствовал, как к его руке прикоснулось что-то. Пальцы киммерийца торопливо ощупали невидимый в темноте предмет, вернее скользнули по нему, и без сомнений распознали кожаные, отделанные камнями ножны. Они не были пусты: торчавшая наружу рукоять кинжала встретила прикосновение Конана строгой холодностью металла.

— Это тот самый кинжал, — тихо произнес Зулгайен, — подарок Дэви Жасмины.

Выйдя за дверь, мужчины оказались в длинной, просторной галерее, с выложенным мозаикой полом, подпиравшими потолок массивными колоннами и узкими, точно крепостные бойницы, прорезями окон в стенах.

— О, Кром! — изумленно прошептал киммериец. — Как-то раз мне уже приходилось выхолить…

Точнее, выбегать! — перебив Конана, с добродушной насмешкой поправил его Зулгайен, и его черные глаза весело блеснули при этом.

Конан улыбнулся, кивнул головой и все с тем же изумлением в голосе продолжал:

— Я помню, — он судорожно сглотнул, — явственно помню, что здесь все было иначе… бесконечно длинный, узкий коридор, никаких окон, колон, мозаики на полу!

— Память тебя не обманывает, — согласился туранец. — Все дело в том, что здесь, в замке верховной хранительницы, время от времени происходят такие вот… странные вещи: помещения меняются местами. Еще несколько часов назад здесь был узкий невзрачный коридор, а теперь, — он обежал глазами всю галерею, — сам видишь, что! Дарейна нарочно выжидала, когда произойдут эти перемены.

— Зачем же? — выражая вялую заинтересованность, спросил киммериец.

— Наверняка, ты обратил внимание на то, что за некоторое время перед моим приходом огонь в твоей комнате потух, ведь так?! — с воодушевлением начал Зулгайен. — Это тоже устроила Дарейна. Ведь пламя — это глаза самой верховной хранительницы. Когда где-либо горит огонь,

Серидэя может видеть, что происходит вокруг него.

— О! Не говори мне об этом! — со смехом протянул киммериец. — Я отлично помню, с каким усердием ты оберегал наш костер, каждый раз непременно бросая в него горстку сухой смердящей травы… Нергал! Совершенно вылетело из головы, как она называлась?!

Туранец сдержанно улыбнулся, но все же не подсказал Конану название чудодейственной травы.

Вместо того он со свойственной ему невозмутимостью продолжил прерванный разговор.

— Видишь ли, я, конечно же, смог отыскать тебя в погруженной в кромешный мрак комнатушке, но, как возможно было бы в той же непроницаемой темноте найти путь здесь?! — он снова обежал глазами каменные стены галереи. — Если бы не оконные прорези мы не смогли бы увидеть даже друг друга!

— В самом деле, — задумчиво согласился Конан, он тоже обвел взглядом помещение, внимательно и тревожно. — Нигде нет ни факелов, ни масляных светильников.

— Вот почему Дарейна дожидалась именно сегодняшнего дня, — заключил туранец.

— Да перестань же ты, наконец, твердить о Дарейне! — с нарочитой небрежностью сказал киммериец. — Ты только и делаешь, что беспрестанно повторяешь ее имя. Так, будто эта ведьма стала для тебя новым божеством. — Он усмехнулся.

И снова едва заметная улыбка приподняла уголки губ Зулгайена.

Они прошли всю галерею. И уже подходили к высокому арочному проходу, когда вдруг впереди — всего в двух шагах от них — возникли двое высоких, с массивными мускулистыми телами и бронзовой кожей мужа. Конану пришло в голову, что, возможно, это были те же самые стражники, с которыми он имел несчастье встретиться во время своей первой попытки бежать.

Зулгайен, которому, судя по всему, было кое-что известно о той встрече, бросил в сторону киммерийца быстрый взгляд и ободряюще прошептал:

— Уверяю, без огня они не покажутся тебе столь уж непобедимыми! Только не поднимай лишнего шума! Чтобы ни было, действуй беззвучно, иначе здесь появится сама Серидэя. А эти сторожевые псы, — с презрением добавил он, — насколько мне известно, немее рыб!

Схватка была недолгой. Зулгайен был прав: в этот раз стражники оказались куда более уязвимы, чем во время их первой встречи с киммерийцем. Конану не пришлось даже вынимать из ножен кинжал. Лишь несколько умелых ударов кулаком, и сражавшийся с киммерийцем стражник уже едва держался на ногах. Еще один нанесенный удар повалил его на пол. Но в тот же миг перед Конаном возникли новые противники — сразу двое. Внешне они ничем не отличались от своих предшественников, точно между собой все были братьями-близнецами. Однако же эти двое явились не с пустыми руками, они были вооружены мечами. Теперь-то Конан вынул из ножен кинжал. Эта борьбы была нешуточной. Два сверкающих клинка взметались в сторону киммерийца. Но тот с завидным успехом отклонялся от их атак. И все это время Конана не покидало тревожное чувство, он опасался, что в любой миг все бесследно исчезнет: и стражники, и Зулгайен, и эта галерея, останется только он сам, а потом где-то позади него раздастся вдруг негромкий, коварный смех.

Краем глаза киммериец видел, что и Зулгайен уже сражался с новыми противниками, также, как и он сам, сразу с двоими.

С присущим ему изяществом туранец отражал нападения стражников, при этом в самые неожиданные для тех моменты успевая наносить ответные удары. Изредка Конан поглядывал на Зулгайена, и боевое мастерство друга как будто воодушевляло его самого.

Наконец киммерийцу удалось сразить одного из своих противников, — его кинжал вонзился тому в грудь. Стражник беспомощно рухнул на пол.

Не заставил долго ждать своей гибели и другой противник. Только успев вознести над Конаном свой меч, он тотчас же был смертельно ранен киммерийцем в шею. Его ладонь разжала рукоять меча. Падая, оружие чуть было не задела Конана в плечо. Но тот во время уклонился от клинка. Следовало ожидать появления новых противников, но — нет, в этот раз никого не было. Киммериец поспешил на подмогу к другу. Зулгайену только что удалось повергнуть одного из стражников. И теперь они вдвоем, сам туранец и присоединившийся к нему киммериец (последний позаимствовал меч у убитого им противника), атаковали оставшегося. Стражник не уступал им в умении владеть оружием. Он ловко отбивался от нападений и сразу же затем спешил с ответными ударами. В какой-то момент Конану показалось, будто клинок стражника вонзился в плечо Зулгайена (в то же самое место, куда туранец был ранен в башне Желтой звезды), но это был всего лишь мимолетный проблеск в уголке его глаза. Другое мгновение — и он уже отчетливо видел, что меч противника стремительно несся к нему самому, и что Зулгайен отчаянно пытался предупредить возможный удар.