Блэйд Хок - Дар Крома

«Ну, ничего не изменилось», — улыбнувшись, подумал Шанго, покинув, наконец, пограничную заставу.

Ничего не изменилось и в его оценках. Аквилония нравилась Шанго гораздо больше Немедии. Да, жизнь здесь порой непроста…. Корона не всегда справляется с упрямством баронов и это иногда приводит к анархии на местах, увеличению налогов и разгулу бандитских вольниц. И, конечно, от этого больше всего страдал простой народ. Однако, лично для Шанго это означало, что если ему когда-то наскучат странствия, если он устанет от войн, то работа, а значит и доход, в этой стране, для него и по нему, всегда найдется. Учитывая же уровень развития королевства, на деле демонстрируемый размерами сумм, которые готовы выкладывать наниматели, то голодать здесь уроженец племени Мабинти явно не будет. Да и с другой стороны, несмотря на относительную несвободу в верованиях (культ Митры старался подавить, и довольно успешно, другие религии) Аквилония характеризовалась относительной свободой нравов. А это уже играло для Шанго немаловажную роль.

Места, через которые наемник сейчас проезжал, были не очень богатыми. Шанго не знал, какому вельможе принадлежали эти земли, однако было очевидно, что не очень крупному и могущественному. Минуя деревню за деревней, Шанго увидел множество разнообразных лиц — веселых, хмурых, приветливых, злобных, но общей чертой всех этих крестьян была усталость. Только очень идеалистичный человек мог бы назвать этих людей счастливыми.

Наступил вечер и Шанго подогнал лошадь, чтобы быстрее добраться до знакомого постоялого двора. Не то, чтобы его пугала ночевка на природе, однако сон в теплой постели всегда предпочтительнее и приятнее. Да и, потом, ближе к ночи сильно похолодало. Вот показались знакомые ориентиры — камень возле дороги, сухое дерево и, улыбнувшись своим мыслям, Шанго собрался пустить лошадь еще быстрее. Однако вечернюю тишину разорвал знакомый голос.

— Стойте! Во имя пресвятого Митры, стойте! — продравшись сквозь кусты и ветки на дорогу выбежал человек. Мужчина был весьма молод, грязен, одет явно не по сезону, да и то, во что он был одет, было надорвано во многих местах.

— Хималус? — нахмурившись, Шанго остановил лошадь и соскочил на землю. — Что случилось? Что ты здесь делаешь?

— Господин Шанго, это счастье, что вы здесь! — Мужчина даже немного прослезился и сбивчиво принялся говорить:

— Это какой-то ужас! Они пришли, начали все бить, ломать, резать! — он запнулся на мгновение, затем, всхлипнув, выдавил: — Мать…

— Погоди. Я вижу, что произошло что-то очень нехорошее. Но возьми себя в руки! Давай с толком, поспокойнея!

Хималус кивнул, судорожно, но глубоко вздохнул пару раз, огляделся вокруг, а потом сказал:

— Давайте не здесь. Они сюда не ходят, но мало ли, вдруг, — он взял лошадь за уздцы и повел ее в чащу, — пойдемте скорее.

Некоторое время они пробирались через лесной бурелом, а потом вышли на небольшую полянку, в центре которой горел небольшой бездымный костер. Невдалеке от него виднелся наспех сложенный шалаш. Около огня сидели несколько человек — пожилой мужчина и две женщины. Они испуганно встали при появлении Шанго.

— Тихо, тихо. Это друг, — успокоил их Хималус.

Из шалаша выглянула молодая женщина с грудным ребенком в руках и, заливаясь слезами, подбежала к наемнику.

— Господин Шанго, — всхлипывая, проговорила она, — я так рада!

— Все будет хорошо Уна, — сказал южанин и провел ей ладонью по волосам. — Ваш? — он посмотрел на ребенка. — Мальчик?

Уна кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.

— Как зовут?

— Инальтий.

— Хорошо, — проговорил Шанго, затем повернувшись к молодому человеку продолжил, — а теперь Хималус, рассказывай, что произошло. Где отец?

— Убили, — мрачно сказал тот и сел рядом с костром, махнув рукой чернокожему, чтобы тот сделал то же самое, — и мать тоже.

— Кто?

— Лихие люди.

— Подробнее Хималус!

Постепенно, слово за слово, Шанго выдавил из него рассказ. Дня два назад, к постоялому двору, хозяином которого был отец Хималуса, подъехал вооруженный отряд. Постояльцев не было, поэтому в зале были только его отец с матерью. Прибывшие сразу стали вести себя нагло. Потребовали еды и выпивки. Почувствовав неладное, хозяин приказал жене, чтобы она, когда пойдет за снедью, велела родным и слугам спрятаться в подвале….

— Больше живыми я их не видел, — сказал Хималус. — Только потом.… Во дворе, — он всхлипнул. — Что там наверху творилось, я не знаю. Но было очень шумно. Что-то ломалось. Кто-то кричал. Я хотел выйти помочь, но, — он посмотрел на жену, — Уна не отпустила.

Ближе к ночи, когда наверху стало немного тише, Хималус осторожно вышел посмотреть, что произошло. Бандиты не покинули дом. Зато упились по-свински. Некоторые валялись прямо на полу, кто-то пел, некоторые дрались. Парень понял, что пора уходить. Хоть их пока никто не искал, он был уверен, что ситуация изменится утром, когда бандиты начнут осматривать верхние комнаты и поймут, что там живет больше, чем два человека. Хималус вывел жену и слуг через задний выход, взял, что мог из необходимого и увел всех в лес. Беглецы надеялись, что негодяи пограбят и уйдут, однако те решили остаться. Место действительно было хорошим для бандитов. Многие путники проезжали через постоялый двор, поскольку он стоял на единственной дороге, что вела из этих мест в Немедию. Бандиты поставили дозорных — когда человек приближается, те смотрит, кто едет, и потом скачут рассказывать обо всем своим.

— До первого вооруженного отряда, — сказал Шанго. — Впрочем, гонцы, наверное, и для этого нужны.

— Наверное. Я пытался остановить людей, предупредить, — Хималус вытянул ладони и погрел их у огня. — Выборочно конечно, ведь не знаешь — случайно можно и на дружков этих уродов нарваться. Но никто еще не остановился, кроме вас. Пешком до заставы я пойти не решаюсь. Просто не могу оставить Уну и остальных! Да и ближайшая деревня тоже слишком далеко. А кроме меня — некому. Но, теперь-то все наладится, вы ведь съездите, приведете солдат?

— Может, и приведу, — проговорил южанин. — Но пока хочу сам посмотреть, что, да как. Не пугайся, — он усмехнулся, посмотрев на испуганное лицо молодого человека. — Все будет хорошо.

Сознание медленно возвращалось к Вераксу. Постепенно, наряду со все нарастающей болью в теле, шумом в ушах, жжением в носу, забитом засохшей кровью, он начал чувствовать и окружающий мир. В том месте, где Авлий сейчас находился, было шумно: кто-то стонал, кто-то кричал, а кто-то смеялся и громко разговаривал. Все эти звуки неприятно отдавались в голове рыцаря, еще больше усиливая его и так невыносимые мучения. С трудом разлепив свои глаза, рыцарь попытался увидеть, что с ним произошло и где он находится.