Дэвид Вебер - Венец рабов

Виктор кивнул, очень сухо.

- Вальтер Имбеси уже позаботился - по моей просьбе - о том, чтобы "Фелисия" продолжала получать скорректированную версию новостей о событиях на станции, в которой долгое преследование и отчаянная перестрелка закончились созданием тупикового положения в одном из туннелей. Это удержит "Фелисию" на месте, поскольку к настоящему моменту люди Темплтона должны уже установить над ней контроль. И они, конечно же, ничего не предпримут до тех пор, пока не выяснят, что случилось с их лидерами и прочими фанатиками. Это даст нам время, которое нужно нам прямо сейчас. Помимо этого у нас сейчас нет других дел, за исключением того, чтобы убедить капитана Оверстейгена сделать его часть работы. Для чего я, как гражданин Хевена, едва ли подхожу. Будем надеяться, что принцесса Руфь справится с этим делом.

Он подарил Берри внимательный взгляд, намного более тёплый, чем брошенный на Танди.

- Я был бы очень признателен - и принцесса Руфь, как мне кажется, тоже - если бы вы оказали ей помощь. Все сходятся во мнении, что капитан Оверстейген крайне неподатливый человек. - Он кивнул в сторону Имбеси. - Вальтер может показать вам дорогу.

Его взгляд вернулся к Танди. Боль из взгляда ушла, сменившись ледяным холодом.

- А я пойду посплю. Предлагаю и вам сделать то же самое. Нам всем скорее всего стоит отдохнуть, день будет тяжёлый.

Виктор начал было поворачиваться, но остановился. Затем произнёс, очень тихо и не глядя на Танди.

- Я и вправду хладнокровен, лейтенант Палэйн. Я не извиняюсь за то, что я такой. Я не стал бы извиняться даже пред погибшими мантикорскими солдатами, не то что пред вами. Я сожалею об их гибели, однако - скажу прямо - у меня намного большее сожаление вызывает то, что в десятки раз большее число рабов "Рабсилы" умирает изо дня в день, из года в год, а вся вселенная стоит в сторонке, ахает, и не делает ровным счётом ничего для того, чтобы с этим покончить. Это не превращает меня в монстра, который может…

Казалось, у него на мгновение перехватило дыхание.

- Да, я рискну её жизнью. Однако ничуть не в большей степени, чем она - присмотритесь к ней - рискнула бы сама. Не в большей степени, чем те солдаты были готовы рискнуть своими жизнями, добровольно вступая в королевскую гвардию. Но считать, что я готов… готов… тащить её как жертву на алтарь и точить кинжалы для жрецов…

Больше он ничего не сказал. Просто повернулся и ушёл. Через несколько секунд его в зале уже не было.

- О, чёрт, - пробормотала Танди. Её сердце упало как никогда в жизни. - Я и правда всё испортила, да?

- Не глупи, - отчитала её Берри. - Это всего лишь ваша первая размолвка влюблённых. Ты заявила, что он жестокий злодей, и он чуточку обиделся. Невелика беда.

Затем Берри ушла, просить Вальтера Имбеси показать ей, где найти принцессу Руфь, профессора Дю Гавела и капитана Оверстейгена. Танди осталась одна. Сначала глядя в никуда. Затем на единственного, кроме неё, оставшегося в огромном зале человека. На Джинни Ушер, ответившую взглядом, казавшимся немногим менее враждебным, чем глаза Виктора.

На принятие решения Танди понадобилась минута.

Пятьдесят девять секунд колебаний из-за разочарований прошлой жизни, омерзительных компромиссов и рассыпавшихся надежд. И одна секунда на то, чтобы отбросить этот опыт.

Она шагнула к Джинни.

- Покажите, где его номер.

- Отлично, самое время. Я уже начала беспокоиться.

Когда Джинни договорила, она уже улыбалась и тащила Танди к выходу.

- Он будет очень взволнован, когда тебя увидит! Будет, ещё как! - Джинни строго погрозила ей пальцем. - Не позволяй этому дурацкому холодному взгляду одурачить тебя ни на мгновение, слышишь? Это всего лишь игра. Ну, вроде того. Однако внутри - ладно, глубоко внутри - он чахнет по тебе намного сильнее, чем по этой дрянной, прогнившей…

- … крайне сомнительно, принцесса. Признаю, что Конвенция Червелла даёт мне…

Говорящий прервался и перевёл взгляд на входящую в комнату Берри. Высокий, подтянутый офицер в форме капитана первого ранга Королевского Флота Мантикоры был потрясающе похож на молодую и куда более спортивную версию премьер-министра Мантикоры. Его конечности выдавали родство с семейством Жанвье с Высокого Хребта - каким-то образом выглядели слишком длинными относительно тела - и Берри упала было духом при первом же взгляде на него. Но тут она увидела его глаза. Да, такие же тёмные, но в остальном ничем не похожие на полуприкрытые, вечно расчетливые глаза, которыми премьер-министр взирал на остальной мир. Это были глаза человека, не готового принимать что-либо на веру, но при этом они были ясными и внимательными.

Уголок губ капитана приподнялся в сардонической улыбке.

- А это, как я понимаю, мнимая "принцесса Руфь".

Он поднялся и отвесил учтивый поклон, сделав это с лёгкостью и изяществом человека, родившегося и выросшего в высших кругах аристократии Звёздного Королевства.

- Капитан Майкл Оверстейген. Безмерно рад видеть, что вы не пострадали, миз Зилвицкая. Во всяком случае, вы не производите впечатления пострадавшей.

Услышав аристократический прононс и манерность речи этого человека, Берри порадовалась что потратила время на переодевание, прежде чем присоединиться к принцессе Руфи и капитану. Она сильно подозревала что при всей внешней обходительности Оверстейген подсознательно отнёсся бы к появившейся перед ним девушке в драных лохмотьях точно так же, как и типичный мантикорский дворянин, просто не приняв её всерьез - не обращая внимания ни на заоблачную цену материала лохмотьев, ни на уважительную причину такого состояния её одежды. Внешний вид есть внешний вид. Форма самого Оверстейгена была в безупречном состоянии.

Вместе с ним поднялась и лейтенант. Оверстейген повернулся к ней и вяло взмахнул рукой.

- Позвольте представить моего помощника тактика, лейтенанта Бетти Гёр.

Вместо поклона лейтенант Гёр достаточно резким движением протянула руку. Она вежливо улыбалась, но в глазах у неё таился какой-то тревожный вопрос.

- Рада знакомству, - сказала она, а затем практически выпалила: - Но мне хотелось бы знать, откуда вашему отцу известно обо мне.

Глаза Берри расширились.

- Понятия не имею, лейтенант Гёр. Но полагаю это потому, что вы либо очень хороший, либо очень плохой разведчик. У папы пунктик насчет отслеживания подобных данных.

Оверстейген фыркнул. Хотя Берри звук напомнил скорее всхрап породистой лошади. Своего рода звонкое, резко оборвавшееся ржание.

- Тогда очень хороший, - заявил он. - Лейтенант точно не подходит под альтернативный вариант. - Он хитро улыбнулся Гёр. - Полагаю, вы можете расслабиться, лейтенант.