Дэвид Вебер - Венец рабов

"Скорпионы. Внутри скорпионьего логова. Помоги Господь людям "Рабсилы", если они когда-нибудь окажутся в руках своих рабов. Те окажутся безжалостнее демонов.

Конечно, не могу сказать, что я их хоть каплю виню".

Берри прокашлялась. Её пришлось напомнить себе, что она не должна говорить рабам, что "графиня Тор" была, по сути дела, её матерью.

- Да, это была она. Только она больше не графиня. Она отказалась от титула, чтобы получить право баллотироваться в Палату Общин. И да, рядом со мной действительно стоял Веб Дю Гавел.

- Это она правильно сделала, - хмыкнул тот, кого назвали Георгом. - Из всей Антирабовладельческой Лиги она всегда была самой лучшей. Во всяком случае, на мой взгляд. Не уверен, что могу сказать то же самое о Дю Гавеле. Разумеется, мы все им гордимся, однако… мне кажется, что он нечто вроде соглашателя.

- Давай оставим политику в покое? - предложил один из остальных рабов, коренастый мужчина чуть постарше остальных. Берри назвали его имя, однако она не могла вспомнить точно. Гарри или Гаррис… как-то так. - Осмелюсь напомнить, что не все из присутствующих состоят в Баллрум. Лично я профессора Дю Гавела очень ценю.

Кэтрин умиротворяющее подняла руку.

- Гаррел, остынь. Я уверена, что Георг не хотел начинать дебаты. Давайте оставим их до более подходящего момента.

- Если он будет, - буркнул Гаррел и посмотрел на уничтоженные приборы слежения. - Разбить это было довольно просто. Но если мы не найдём способа прорваться в остальные части судна - мы просто стадо баранов, дожидающееся бойни.

Берри кашлянула, прочищая горло.

- Хм. Вы уверены, что за нами больше не могут следить?

Полученный ею ответ состоял по большей части из довольно неодобрительных взглядов.

"Правильно. Глупый вопрос. "Скорпионы", не забыла? Они, наверное, потратили часа два, уничтожая каждое ещё работающее устройство, как бы мелко она ни было, которое только могли отыскать".

- Не важно, - торопливо продолжила она. - Дело в том, что… ну… Я тут не настоящая пленница. Ну, то есть да, прямо сейчас я действительно в плену. Однако штурмовая группа уже идет на выручку. Подлинная причина, по которой я сюда попала, состоит в том, что я изображаю из себя приманку. Отвлекаю масадцев - то есть, мы с Виктором отвлекаем - пока Танди и её дамочки с ними разбираются.

Берри остановилась, подозревая, что её рассказ несколько сумбурен.

- Кто такой "Виктор"? - немедленно потребовал ответа Георг. Не то, чтобы его слова "сочились" подозрением, но чувствовалось оно ощутимо.

- Виктор Каша. Он агент - чего-то там, я особенно не интересовалась - Республики Хевен.

Глаза Кэтрин расширились.

- Я его знаю!

Прочие рабы уставились на неё. Кэтрин пожала плечами.

- Ну, не лично. Сама я там не была - где всё произошло - но я в то время была на Земле. Так что лично я с ним не встречалась, однако Джереми Экс мне потом о нём рассказал.

Этого, по-видимому, оказалось достаточно. У большинства сидящих за столом отвисла челюсть, у некоторых из стоящих вокруг тоже.

- Тот самый? - несколько потрясённо переспросил Георг. - Парень, который перебил всех тех кощеев в Артинстьюте?

Берри пришлось прикусить язык. Она была там. Неподалёку, во всяком случае, хотя сама резни не видела. Но её сестра Хелен видела и потом рассказала Берри о ней во всех подробностях. Она и не представляла, что эта стычка приобрела среди рабов "Рабсилы" такую известность - хотя, если задуматься, едва ли стоило этому удивляться. В тот день в Чикаго - в ходе так называемого "инцидента с "Рабсилой", начавшегося устроенной Виктором Каша бойней в подземельях - была полностью уничтожена штаб-квартира "Рабсилы" и перебиты все кощеи, которых Баллрум сумел отыскать в городе. Всего, по разным сведениям, несколько десятков.

Резня, как ей сказал через год или два отец, получилась достаточно серьёзной, чтобы почти полностью очистить Землю от кощеев. Антон считал, что уцелевшие - которых, по его мнению, было большинство - впоследствии эмигрировали на другие планеты. Это, несомненно, было одной из самых крупных побед Одюбон Баллрум - и историей, которая воодушевляла любого из рабов "Рабсилы".

Однако, опять же, Берри пришлось напомнить себе, что она изображает "принцессу Руфь" - которая в это время находилась в нескольких сотнях световых лет от места происшествия. Так что она попыталась изобразить всю простоту и наивность, какие только могла.

- Да, я думаю, что это так. Он самый.

Какие бы подозрения прежде не имелись, теперь они полностью исчезли. Казалось, что имя "Виктор Каша" являлось магическим талисманом. Поначалу это смущало, пока Берри не осознала, что за последние несколько лет приобрела привычку смотреть на мир с мантикорской точки зрения. Для неё "Виктор Каша" в первую очередь был агентом Республики Хевен - и, следовательно, прежде всего врагом.

Однако рабам было мало дела до войны между Мантикорой и Хевеном. И даже если бы им приспичило выбирать между одной из двух сторон, Берри подозревала, что они скорее встанут на сторону Хевена. Да, Звездное Королевство имело превосходнейшую репутацию в вопросах генетического рабства. В сущности, Мантикора подписала Конвенцию Червелла почти за сорок лет до Республики Хевен. Она также была и родиной Кэтрин Монтень, вероятно самого обаятельного лидера Антирабовладельческой Лиги. Портило дело то, что Мантикорой правила наследственная аристократия - что неизбежно должно было вызывать неприязнь в людях, скованных ярмом жёсткой кастовой системы, - в то время как Хевен по всей галактике почитался как оплот всеобщего равенства.

Те факты, что Хевен во времена режима Законодателей находился во власти собственных наследственных элит даже полнее, чем Звёздное Королевство, или что во время правления Пьера и Сент-Жюста он также являлся ареной варварских политических репрессий… просто не фиксировались сознанием большинства рабов. Да и, честно созналась Берри, их это всё равно не взволновало бы. Она и сама жила, всю свою жизнь до тех пор, пока её не спасли Антон и Хелен, в условиях "свободы личности", которой согласно общему мнению наслаждались земляне. В действительности это значило, что если вам не повезло родиться от "достойных людей", то ваше существование было подлинным кошмаром. Единственной свободой, которой она когда-либо пользовалась, была свобода голодать.

Теперь она намного лучше понимала сказанное ей Дю Гавелом во время их длинного путешествия на Эревон. Конечно, Берри не питала страстного интереса к политическим теориям - однако, надо заметить, ей казалось достаточно интересным практически всё. Так что она была достаточно заинтересованным участником дискуссий Дю Гавела и Руфи. (Принцесса, конечно же, забывала обо всём, когда дело касалось политики.)