Дэвид Вебер - Венец рабов

Так называемый "зал аудиенций", похоже, когда-то был большой столовой. Но войдя в него и осмотревшись в течение нескольких секунд, Антон понял необычную терминологию.

Берри сидела в кресле возле одной из стен. Её окружали люди, кто-то тоже сидя в креслах, кто-то стоя, и со всеми ними она вела что-то вроде дружеской беседы. Антон не мог слышать слова, но это ему и не было нужно. Он много лет знал Берри, и ему за всю жизнь редко встречались люди, способные вести беседу столь же легко и непринуждённо. Добродушное подшучивание, дружелюбие, совет, подбадривание… и, прежде всего прочего, великолепная способность девочки слушать. Беседа с Берри была подлинным наслаждением.

Что до остального…

Да, теперь он это видел. Что до "зала аудиенций", то помещение ничуть не было похоже ни на один из прочих существующих в галактике королевских залов для аудиенций. Оставляя даже в стороне тот факт, что кресло Берри не стояло на возвышении и не было хоть сколько-то больше или роскошнее любого другого, она вела себя слишком уж скромно и естественно. Но не составляло труда - совершенно не составляло - понять, насколько близко к сердцу приняли её бывшие рабы за те две недели, что прошли после того как она появилась на "Фелисии" и спасла их всех.

У Антона не было такого энциклопедического знания истории, как у Веба Дю Гавела, но он знал более чем достаточно, чтобы распознать стандартную схему. Это не было первым случаем, когда презираемые и отверженные люди, найдя себе блистательного защитника, принимали его - или её - как своих. Если Берри и не была настоящей принцессой, она была достаточно к этому близка. Достаточно близка, в конце концов, чтобы составлять одной из них компанию и выдавать себя за неё - не говоря уже о том, что она была приёмной дочерью Антона Зилвицкого и Кэтрин Монтень. Да, Кэти отказалась от титула, но для бывших рабов это было безразлично. Для них она всегда была и навсегда останется графиней - богатой, могущественной аристократкой, сделавшей их дело своим собственным. Посвятившей себя освобождению отверженных, униженных, забытых жертв галактики не потому, что была вынуждена, но потому, что решила так. И предоставившей этим самым жертвам и "террористам", сражавшимся за них, свою безграничную поддержку. Делая это столь долго и столь неистово, что её не смутило даже изгнание и добровольный отказ от титула, когда это потребовалось для её дела. Её приёмную дочь уже только поэтому ожидал тёплый приём среди этих людей, даже если бы она не сыграла основную роль в их спасении. Если же всё это совместить…

Тут взгляд его упал на Веба Дю Гавела, сидевшего чуть поодаль. Веб не участвовал в разговоре, он лишь наблюдал. И на лице его была весьма самодовольная улыбка.

Как у Антона и бывало, когда он какое-то время обдумывал некий вопрос, словно озарённый вспышкой молнии он понял, что замышляет Дю Гавел. И даже вспомнил термин, использованный им однажды при описании такой стратегии. Дю Гавел назвал это "вариантом Бернадота".

- Я убью его, - прорычал Зилвицкий. - В. Е. Б. Дю Гавел, я из тебя котлету сделаю. Нет. Скормлю собакам. Нет. Я даже собак не стану кормить…

Джереми к этому моменту стоял рядом с Антоном. И слегка нахмурился.

- Отчего такая внезапная враждебность, капитан? Я-то думал, что профессор Дю Гавел ближе вам по духу, чем я… а вы никогда не угрожали пустить меня на фарш.

Антон стиснул зубы и бросил короткий взгляд на лидера Одюбон Баллрум. Затем сумел выдавить смешок.

"Готовьтесь, Джереми. Вас ожидает потрясение".

Дю Гавел не терял времени даром. Два часа спустя, когда празднество в честь прибытия знаменитого Джереми Экса и чуть ли не столь же знаменитого капитана Зилвицкого было в полном разгаре, профессор отвёл их двоих в сторонку.

- Нам надо поговорить. Сейчас. Прийти к необходимым соглашениям, пока обстановка максимально доброжелательна.

Джереми кивнул.

- Согласен, профессор. В вашей каюте?

Дю Гавел мотнул головой.

- Нет, думаю лучше в каюте принцесс. В присутствии их обеих.

Джереми вопросительно поднял бровь. Затем пожал плечами.

- Никаких проблем с моей стороны. Что я скажу в частной беседе не будет отличаться то того, что я скажу на публике.

На то, чтобы найти Берри и Руфь и собраться в их каюте ушло несколько минут. Затем, когда все за исключением оставшегося стоять лидера Баллрум расселись, Джереми открыл дискуссию. Переговоры, если называть это правильно.

- Что бы мы с вами ни решили здесь, профессор Дю Гавел, это должно быть подтверждено голосованием после освобождения. Это само собой разумеется. Но я не предвижу никаких проблем, если нам с вами удастся договориться. Так что начну я с выдвижения первых двух условий.

- Первое. Вы будете первым главой нашей новой звёздной нации. Вы - единственный, кто может придать нам необходимую легитимность. Кроме вас только я пользуюсь достаточным авторитетом среди наших людей, а я слишком скандально прославлен. Пока что давайте называть ваш пост президентским.

- Второе. Не будет каких бы то ни было ограничений на действия или акции Одюбон Баллрум. Я готов обсуждать с вами тактику - и буду соблюдать любые достигнутые договорённости - но не будет никаких надуманных ограничений. Никаких.

Веб склонил голову.

- Не возражаю против второго положения, Джереми, при условии, что вы примете моё. Вы займёте пост в моём кабинете. Конкретнее, станете военным министром. И я настаиваю, чтобы этот пост назывался именно так. Никакой глупой чуши насчёт "министра обороны". Мы находимся в состоянии войны с "Рабсилой" и Мезой, и не будем этого скрывать - и я не могу придумать лучшего способа ясно это показать, чем вашим назначением на этот пост.

Джереми слегка улыбнулся.

- Вы довольно необычный "консерватор", профессор, уж простите мне такие слова.

- Я вообще не "консерватор", - возразил Веб, - в том смысле, как это понимает большинство людей. Разве только в самом широком смысле - что восходит аж к Эдмунду Бёрку - в смысле признания общества аналогом организма, а не машины. И того, что тем самым изменение законов и обычаев следует воспринимать как терапию - или, иногда, хирургию - а не просто как вопрос замены деталей двигателя. - Его обычно приятное лицо было практически искажено гневом. - Что не мешает мне прибегнуть к хирургическому вмешательству, когда в этом есть необходимость.

Джереми какое-то время его рассматривал.

- А ещё вы проницательный человек. Что, само по себе, мне подходит. Вы предполагаете, что если я стану военным министром, мне придётся оставить прежнюю тактику.

- Я не "предполагаю" это, Джереми. Я буду настаивать на этом. - Дю Гавел заговорил чуть быстрее, стараясь предотвратить столкновение. - Я не порицаю то, что вы делали в прошлом. Никогда этого не делал - во всяком случае публично - и не стану делать этого здесь и сейчас. Но, скажу вам, тактика должна измениться. Был или нет эффективен индивидуальный террор и прочие столь же драматические вещи в качестве тактики стоящей вне закона группы можно дискутировать до наступления тепловой смерти вселенной. Но это совершенно неэффективно в качестве тактики независимой звёздной нации. Хуже чем неэффективно. Причины этого в том…