Пол Пауэрс - Властители Шема. Канун Единства

Ясненько.

Вот, значит, для кого это седло изначально предназначено. Приятно, однако, и даже лестно в какой-то мере. Она явно понравилась этому здоровяку в войлочном колпаке, раз уж этот незнакомец так расстарался.

А что может быть привлекательнее прогулки в обществе человека, которому ты понравилась? Пусть даже он грубиян и старик — это неважно.

Похоже, этот день еще может оказаться вовсе и не настолько противным, как показалось ей с утра…

Иллайния сидела на широком каменном подоконнике своей комнаты. Сидела боком, уперевшись спиной в одну стенку оконного проема, а босыми ногами — в другую. Мешавшую юбку она задрала чуть ли не до колен и подвернула под себя, потому что подоконник был холодным, сапожки же просто сбросила на пол.

Она смотрела вниз, на внутренний дворик замка и центральные ворота в город, в которые как раз сейчас выезжала группа всадников. Вот они появились с другой стороны стены и начали неторопливый спуск по центральной городской улице. Лошади шли шагом, но все равно дома скрыли всадников очень быстро. Лайне продолжала смотреть им вслед.

Сама виновата.

Нечего было притворяться больной — ехала бы сейчас вместе с ними. И уж, разумеется, не шагом!

Но так не хотелось идти вместе с Атенаис в конюшню и смотреть, как она с хозяйским видом будет трепать Салму по шее и угощать фруктами — уже на правах законной владелицы. И распинаться в своей неизбывной любви к «этим прекрасным созданиям».

Это она-то, которая всегда твердила, что от лошадей плохо пахнет и остается слишком много навоза! Лайне себя знала очень хорошо, а потому всерьез опасалась, что может такого и не выдержать и вцепиться сестрице в волосы.

А выдержать было необходимо — она обещала отцу вести себя прилично. Еще больше двух седмиц — до самого конца первой осенней луны. Носить эти неудобные и душные бархатные балахоны вместо привычных кожаных штанов, не сквернословить, улыбаться даже самым противным рожам, закатывать глазки, глупо моргать, складывать губки и всеми прочими доступными средствами корчить из себя полную дуру — короче, во всем брать пример со старшей сестрицы, дюжину иглобрюхов ей под одеяло! Тоска, короче.

Но — арбалет…

Лайне мечтательно вздохнула.

Отцовский арбалет действительно был хорош. Тот, что висел не на стене охотничьей залы, а лежал в оружейной комнате, на особой полке, лишь для него предназначенной.

Темный и гладкий, из полированного дерева, с уголками и скобами из темной чуть шероховатой бронзы.

Он не был особо наряден или изукрашен драгоценностями, как более позднее отцовское оружие, зато обладал целым рядом преимуществ. Во-первых, был он достаточно легок, и па вес, и в обращении — Лайне это проверила еще весной, хотя и схлопотала тогда седмицу без верховых прогулок, когда застукали ее в оружейной.

Хорошо хоть, не поняли, на что она покушалась, решили, что ее привлекли усыпанные драгоценными каменьями кинжалы. А то бы Конни, нагло считающий все отцовское оружие своей личной собственностью, наверняка бы к себе утащил и этот прекрасный арбалет. Словно ему других развлечений мало!

Второе преимущество заключалось в размерах — арбалет был удивительно невелик, его можно было легко спрятать под безрукавкой. Действительно — почти игрушка. Но игрушка очень даже серьезная и смертоносная — не случайно же командир Черных Драконов Паллантид расхваливал эту штуку за поразительную точность стрельбы.

Третье же преимущество заключалось в том, что этот арбалет был обещан именно ей. И только ей. И не надо будет больше клянчить у брата, или просить у снисходительных гвардейцев — это оружие будет ее, личное. И никто не посмеет его у нее отобрать, как отобрали прошлой зимой кинжал, стащенный ею у раззявы-пажа прямо из-за пояса. Кинжал был так себе, плохо центрован и заточен отвратительно, но все равно было немного обидно! Хотя и не слишком сильно.

Но арбалет — совсем другое дело.

Он стоил любых мучений.

И он будет ее — надо только продержаться до первого дня второй осенней луны. Не так уж и долго. Если подумать.

В дверь постучали. Толстая рабыня, которую Ингрис оставила с Лайне, бросилась открывать. Слегка повернув голову девочка, глянула — кто там пришел? Не то, чтобы ей действительно было интересно, просто какое-никакое, но развлечение.

Развлечение вышло так себе — явился молодой противный шемит, который весь вечер вчера увивался вокруг старшей сестрицы. Вслед за ним двое слуг заволокли в комнату поднос со сластями и увесистый сундучок явно с чем-то более ценным, чем засахаренные фрукты и вываренные в меду орехи. Потом слуги вышли, а странный посетитель остался. Сел, небрежно развалясь и начал о чем-то расспрашивать рабыню.

Понятненько.

Лайне потеряла интерес к происходящему в комнате, снова уставилась в окно. Правда, ускакавших всадников больше не было видно за домами. Но там, дальше, минуя городскую стену, дорога уходила в поля и хорошо просматривалась. Хотя таким аллюром они до городских ворот полдня добираться будут…

Глядя поверх пухлого плеча раскрасневшейся рабыни на сидящего в окошке ребенка, Селиг с трудом удержался, чтобы не поморщиться.

Если уж не везет — так не везет. И за что только владычица Иштар прогневалась на него. Разве не приносил он ей обильные жертвы и не умащивал алтари дорогим вином и маслом. Вроде бы сестры, и совсем небольшая разница в возрасте, а вот поди ж ты!..

Одна — почти девушка, уже все о себе отлично понимающая. Тут тебе и кокетливые улыбочки, и намекающее дрожание пушистых ресниц, и множество других еле заметных, но очень важных в этом деле мелочей.

Вторая же — сущий ребенок.

Сидит себе на подоконнике, ноги задрав чуть ли не до головы, в позе — ни малейшего кокетства или попыток очаровать случайного зрителя. Да и вообще — некрасивая поза! Ноги вывернуты, спина ссутулена, юбка дорогого шитья вся помята и словно изжевана, из-под нее торчат грязные пятки и тощие исцарапанные лодыжки чуть ли не до колен. А она и ухом не ведет — словно ей совершенно плевать, как она выглядит со стороны. Ни одна настоящая женщина не позволит себе так сидеть в присутствии мужчины!

Да вот только в том-то и дело, что не женщина это.

Пока еще не женщина.

А детям — им действительно наплевать на свой внешний вид, они вообще нагишом ходить могут — и ничего! Если, конечно, не вмешаются взрослые. Умные взрослые. И Селиг с сожалением покосился на вконец смущенную рабыню. Эта явно была глупа и нерасторопна, хотя и соблазнительна. В другое время он с удовольствием продемонстрировал бы ей свою мужскую стать. Но не сейчас. Ведь у него важное дело.