Дэн Ченслор - Разрушенное святилище

«Неужели и сейчас, из всей этой груды мяса я не получу того единственного, что мне нужно?» — затмевая остальные чувства, пронеслась мысль в голове Конана.

Она была настолько чужеродна, что сначала он подумал, что слышит чей-то голос, однако тут же понял, что не голос, а сама мысль помимо его воли овладела сознанием. Киммериец почувствовал вдруг, что превратился в иного человека, а его тело таинственным образом исчезло.

Он вытянул тонкие бледные руки с пальцами, усеянными перстнями, провел рукой по костистому лицу, постепенно впадая в пучину дикого, неконтролируемого ужаса. Порыв ветра бросил ему на лоб прядь длинных волос, и вытянув ее перед глазами дрожащей рукой он увидел голубой цвет. Тупо, скосив глаза, рассматривал он чужие волосы и вдруг закричал:

«Гроциус! Чем я прогневил тебя, Митра, что ты заключил меня в тело этого ублюдка?!»

На миг сознание оставило его, и вновь он очутился в галерее дворца. С острой радостью, едва не плача, он ощутил собственное сильное тело, сжал мускулистые руки, обеими ладонями захватив меч, почувствовал босыми ногами ледяной холод.

«Будь ты проклят богами, Гроциус, — подумал он, — что тебе нужно, в какой омут ты пытаешься затянуть меня?».

Он уже стыдился мгновенной слабости, и гнев огненной волной поднимался к голове. Он желал только одного — отшвырнуть лизардмена, схватить за голубые локоны голову мага и трясти до тех пор, пока тот не объяснит происходящее.

Да только вот беда — двери исчезли, и он остался замурованным в проклятой арке. Заставив себя успокоиться, киммериец пошел вперед, но конец галереи неуклонно отдалялся, несмотря на то, что он несколько раз принимался бежать.

В один из таких порывов он споткнулся, и грохоча мечом, начал падать лицом вниз. Долгая выучка позволила собраться уже в полете, и он удержался на ногах, сделав несколько длинных стремительных шагов.

Обернувшись, он увидел бьющиеся на камнях, прошитые единой золотой нитью семь человеческих сердец, каждое из которых имело по три разноцветных глаза — черный, желтый и оранжевый.

Он наклонился рассмотреть их поближе, и в тот же миг лес выброшенных щупальцев опутал его грудь и плечи, сдавливая, выбивая воздух из груди и меч из рук.

Конан попытался выпрямиться, но тонкие мохнатые нити лишь сильнее стянулись, врезаясь в тело. Другие извивающиеся цепи подползали к ногам, уже касаясь пальцев. Киммериец понял, что как только те соединятся, он станет беспомощным спеленатым коконом, с которым можно делать все, что заблагорассудится.

Подпрыгнув, он стал в круг сердец, на время оставив новую опасность позади. И тут же, упершись ногами в пол, благодаря богов за обнаруженные выемки, дающие устойчивость, он напряг плечи так, что жилы вздулись канатами на передавленных мышцах, напряженной шее и побагровевшем лбу. Ему казалось, что кровь брызнет из раскрытого рта, пытавшегося захватить воздух, легкие и голова разорвутся не выдержав напряжения.

И когда стало ясно, что запас сил иссяк, ему удалось вдруг вздохнуть, омыть кровь свежим воздухом и удавливающие путы лопнули, мягкими клочьями, сочившимися желтоватой слизью, опали на сердца, превратившиеся в гнилые куски мяса.

Шатаясь, он отошел в сторону, и тут только заметил, что не выронил меч, хоть и не мог им воспользоваться.

Барабанные удары грохотали в черепе — то успокаивалась клокочущая кровь, руки и ноги дрожали от напряжения, пересохшие губы хватали холодный воздух. Конану чудилось, что его захватил колдовской морок, в котором лишь он остается живым уязвимым человеком, и выхода отсюда нет и когда-нибудь ему придется сдаться.

«Но кому? Кто и зачем затеял все это? Почему напоминания о Гроциусе рассыпаны там и тут? Неужели он затеял эту дикую игру с непонятной целью», — толпились мысли, на которые не было ответа. Глубоко дыша, он постепенно успокаивался, все более утверждаясь в том, что причиной ночных происшествий был именно маг.

И мрак непонимания рассеялся в то мгновение, когда он вспомнил случайные слова Долабеллы — мысли великих магов бывают настолько сильны, что могут начать жить собственной жизнью, воплощаясь в видимые образы. Особенно часто случается это во сне, когда воля колдуна ослаблена, и сонные химеры вползают в реальный мир.

«Однако, если это действительно его сны, желания, то не безумен ли Гроциус? Только извращенный ум способен породить эти омерзительные вожделения. Даже естественное стремление обрести тело не должно сопровождаться такой жестокостью», — размышлял Конан, медленно бредя вдоль бесконечной стены, слегка ударяя по ней мечом, чтобы по звуку отыскать пропавшие комнаты.

Прежде, чем северянин увидел его, он почувствовал неприятный запах, похожий на тот, что издают сорванные гниющие цветы.

Громада человека маячила в лунном свете, и в темной массивной фигуре было нечто странное, Какое-то раздражающее несоответствие обычным представлениям об облике людей. Однако Конан настолько обрадовался встрече с кем-то, кто не относился к уже виденным тварям, что не придавая значения кольнувшему внутреннему предостережению, шагнул навстречу, окликая человека.

Последовавшее молчание и неподвижность незнакомца, столь необычные в подобных обстоятельствах, заставили киммерийца остановиться. К нему вновь возвратились возникшие в первый момент опасения, но у него не было причин для нападения. Северянин выжидал в некоторой растерянности.

Именно эта необычная для него нерешительность позволила мужчине нанести первый удар. Огромное человекообразное существо вдруг прыгнуло вперед так стремительно, неслышно и внезапно, что северянин не успел даже поднять меч, который держал в опущенной руке.

Незнакомец почти летел по воздуху, и над его широкими плечами, сливаясь с ними, колыхалось темное облако.

«Что за конская грива?» — мелькнуло на краю сознания Конана, когда нападавший ударил его с такой силой, вышибая дух, будто был сотворен из камня.

Киммериец рухнул на колени, и меч, отброшенный в сторону, зазвенел по мраморным плитам, которыми был выложен узор иола. Уже второй раз за ночь он не мог дышать, нестерпимая боль раздирала легкие, казалось, что они залиты кипящей смолой, тут же застывшей.

Опершись на ладони и свесив голову, он смог с трудом вздохнуть, и несмотря на ощущение когтей, терзающих грудь, почувствовал легкое движение воздуха за спиной. Не раздумывая, не пытаясь дотянуться до меча, он упал навзничь, сильно оттолкнувшись ногами, скользнув по полу навстречу врагу. И тот, не ожидая стремительного встречного броска, проскочил мимо, одним длинным шагом перелетев тело Конана, и не встретив предполагаемого сопротивления, впечатался в боковую колонну.