Олаф Локнит - Чёрная река

Риго отлично понимал: чем больше знаешь, тем больше шансов уцелеть, и не уставал засыпать варвара вопросами.

— Ни один пикт не имеет и малейшего представления о таких сложностях, как построение пехоты или тактика боя в общем строю. Им это попросту не нужно! А вот аквилонцы изначально полагали, что эта война ничем не будет отличаться от всех прочих войн с цивилизованными соседями. И, ясное дело, влипли. Пикты очень сообразительны! Знаешь почему мы сегодня едва не отправились к Нергалу? Дикари прекрасно знают что такое «гонец», бедолагу перехватили и… ну, ты сам понимаешь. Затем пикты вполне здраво рассудили, что своре всего гонца будут искать и устроили неподалеку от дороги засаду.

Я беспокоюсь, добрался ли Эмерт…

— Не дергайся, ничего с ним не сделается. Завтра лучше бы выехать пораньше, чтобы к вечеру оказаться на берегу Громовой и переправиться на восходный берег. Доедай и пошли спать.

Междуречье Черной и Громовой спокон веку именовалось «Боссонскими топями», хотя бескрайние болота располагались закатнее, а ближе к старой Аквилонской границе росли хвойные леса — дерево поставлялось на корабельные верфи Аргоса и Зингары.

Подданные Трона Льва селились в междуречье с тех пор, как Сигиберт Великий окончательно присоединил к землям короны закатную Боссонию и начал строительство городов вдоль русла Громовой.

Чем дальше на Восход, тем больше признаков цивилизации. Форты уже не деревянные, а каменные, обнаружилась даже мощеная гранитными плитами дорога, построенная каторжниками при Вилере. Встречаются разъезды пуантенской конницы — не меньше, чем пять всадников. Примет недавней большой войны предостаточно: сожженные деревни и отдельные хутора, на подъездах к фортам завалы из бревен. Пиктов выбили отсюда прошлым летом ценой больших потерь, некоторые крепости находились в осаде почти две луны…

Несомненно, здесь было куда безопаснее чем на берегах Черной реки, но Троцеро никогда не забывал о том, что появления дикарей можно ожидать где угодно и когда угодно.

Если левый берег Громовой был низким и пологим, то противоположный наоборот, оказался высок и обрывист. А над обрывом возвышались стены Велитриума — назвать эту крепость «фортом» можно было только по традиции, в действительности же Троцеро превратил бывшее порубежное укрепление в настоящий город. Вокруг стен появились дома, построили храмы Митры и Иштар, население возросло почти до восьми тысяч человек.

Сообщение с закатным берегом было лодочным или паромным, на деревянных платформах перевозили лошадей и грузы. Конан и Риго весь день подгоняли лошадей, лишь дважды остановившись на короткий отдых и успели к последнему парому — ночью пересечь реку было невозможно.

— Где остановимся? — поинтересовался пуантенец, когда копыта лошадей застучали по деревянному настилу.

— Хороших постоялых дворов в Велитриуме несколько, — ответил Конан. — Но я предпочитаю «Синего ястреба», останавливался там в прошлом. Еда приличная, служанки сговорчивые… Управу его светлости навестим утром, отдадим депеши Рагнара. У тебя деньги есть?

— Немного.

— Понадобятся — спрашивай, я прихватил с собой лишних пятьдесят кесариев, вполне хватит для того, чтобы отдохнуть даже в Тарантии! И вот еще что: прислушивайся к разговорам, особенно обращай внимание на слова гвардейцев Гайарда…

«Золотой ястреб» оказался большущим двухэтажным зданием с пристройками, сооруженным из тяжелых бревен. На первом этаже обширная обеденная зала, на втором и во флигелях — комнаты для постояльцев. Хозяйку Конан знал лично: Ормеа Зингарка, внушительная рослая женщина пятидесяти зим, в свое время была грозой побережья Шема. Да-да, нынешняя владелица постоялого двора по молодости ходила в пиратах на Полуденном океане, а с возрастом решила остепениться и стала содержательницей лучшего постоялого двора к Восходу от аквилонской столицы. Исходящая от пиктов угроза ее не беспокоила — после бурных приключений на море дикари казались Зингарке чем-то наподобие москитов: неприятно, но не опасно.

— Кого я вижу! — взревела госпожа Ормеа едва завидев варвара. Конана она уважала, поскольку слава удачливого корсара, известного под именем Амра-лев, шла далеко впереди киммерийца. Когда Белит и Конан на «Тигрице» устраивали свои знаменитые набеги на Стигию, Ормеа уже собиралась отойти от дел. — Синеглазый киммерийский выродок! Решил навестить старую больную женщину? Добро пожаловать! Проходи и считай «Синего ястреба» родным домом!

— Она всегда так кричит? — осведомился Риго. Госпожа Ормеа ничуть не выглядела «старой» и уж тем более «больной», вовсе наоборот: пышущая здоровьем впечатляющая женщина, казалось, могла свалить с ног быка кулачным ударом.

— Всегда, — так же тихо ответил Конан. — Покомандуешь пиратским караком зим пятнадцать, и не так орать начнешь. — И уже громче: — Здравствуй Ормеа! Почему это я — выродок?

— Все вы варвары одинаковы! Что нордлинги, что киммерийцы, что пикты! Что это за птенец с тобой?

Хозяйка оценивающе взглянула на Риго. Особого впечатления он не произвел.

— Он из моего десятка, в Тусцелане, — ответил Конан не вдаваясь в подробности. Ормеа продолжала реветь, ровно гвардейская труба:

— Свободных комнат нет, но вас я обязательно устрою! На сеновале может сейчас и прохладно, однако теплых меховых одеял у меня вдоволь! Эй, всего самого лучшего Амре-льву! Ради тебя распечатаю бочонок с черным аргосским, ты ведь всегда любил это вино! Конан, позвать милашку Кармину? Она тебя часто вспоминала! И для твоего пария девочка найдется!

— Может, я обойдусь? — пискнул было Риго, но варвар исподтишка показал ему кулак и графский отпрыск, непривычный к забавам простецов, заткнулся. С десятником не поспоришь.

Преувеличенная заботливость хозяйки излилась на головы нежданных гостей будто водопад. Риго с изумлением наблюдал, как госпожа Ормеа тычками и оплеухами изгнала из-за лучшего стола пьяных вдрызг пуантенских десятников (судя по гербам — дворян…) налетевшие со всех сторон девицы из числа прислуги мигом убрали грязную посуду и начали таскать с кухни блюда и кувшины. Назревал пир горой.

Не надо думать, что все пираты, бывшие или настоящие, поголовно привыкли к бесхитростной еде и дешевому пойлу. Ормеа оказалась большой любительницей вкусно покушать и страстной поклонницей кулинарного искусства. В «Синем ястребе» потчевали гостей со знанием дела — хозяйка нарочно наняла в Галпаране и Гайарде хороших поваров.

У привыкшего к скудости Тусцелана Риго глаза округлились.

— Садись, — на плечо пуантенца легла тяжелая ладонь Конана. — Этот вечер целиком и полностью наш. Только гляди, не объешься!